Почёт ли – смерти приговор на Земле?

В приручении Бога, утолённого жизнью.

Где бы не был твой ад – он один, говорят

И запишут втройне утопичности смысл,

По которой войне – ты не можешь найти

Шанс извечный впотьмах – укрощению силы.

Этой силой стою, укрощая твой ад,

Под который ложился на объятьях Сократ,

Он довольно умел понимать эту ложь,

Чтобы чудо взамен – поднимать между лож.

Понимаешь ли ты, что когда – нибудь им

Ты в увечной игре преднамеренно – мне,

Непредвзято застыл и однажды взаймы

Ты идёшь между тьмой, лишь босой.

Приручив идеал, но потерю к любви -

Ты не можешь искать утопичности ад,

Он в тебе до войны, он в твоей голове,

По которой взаймы – ты ведёшь этот день.

Пропустил им другой, укрощая покой,

Чтобы вечностью стать умалением сил,

Но твой Бог – идеал и изменчивый стыд,

Что за ношу сокрыт под юдолью любви.

Нам один позовёт укрощения ад -

В изменении слов, понимая, что рад

Быть тем Богом внутри и устойчивой тьмой,

За которой с тобой – мы враждуем за штиль.

Он не лепит втройне изменение войн,

Он не знает пароль от тщеславия жизни,

Но уходит один для любви пьедестал,

Чтоб ты уровнем стал для другого – последним.

Чем не стало сердце?

Перевернулся мифом за портрет

Или остался выживать красиво,

Где был ты ложью общества и тот,

Который в страхе мучает восторг,

Желая думать к каждому из нас,

Что ты один в усердии под сердцем

Минутой формы властвуешь – затем

И понимаешь дух прямого я.

Что более не стало для тебя -

Спонтанной ношей уровня надежды,

А выросло внутри от рока слова

В такую же свободу – за любовь.

Не жалко подавать скучнейший ад

И им тревожить полную луну,

Когда ты воешь счастьем на войну

И лижешь час – её тлетворного мотива.

Настал твой бег от уровня мечты,

Смотря в глаза под риском эполета -

Ты новый подлинному имени себя,

Как часть души, упрятанная в ад.

Пророк или свирель под тонким льдом,

Закутанная верить, чтобы жило

Твоё предание от мести и наград,

Где был ты миру отчеством – не рад,

А только ждал у Бога половину,

Внушив свой перстень малого пути,

Ты сам наставил юмора – под льдину,

В которой стало мир не перейти.

Гребут к тебе упругие сердца,

Их прах внутри озлобит бытие,

В чьём мифе, как гребцом управил свет,

Лишь ожидая ловкости картину.

В сердцах она – война и смелость тьмы,

А подлинный рассвет встаёт – от льдины,

Где ты гребёшь от рока – половину

Утерянного счастья между лет.

Им нет покоя, смысла тоже нет

И весь сердечный ритм забит тоскою,

Как слово человеческой любви

В культуре притаённого восторга.

Остался выживать на этой тьме,

Твой нос в портрет уткнул – седое сходство,

Где не был ты поэтом, что вот – вот

Найдут ту тайну мнимые года,

А роскошь взгляда стухнет и споёт,

Как гнёт сердечной вольности причин,

Что сказанному верностью – от нот

Настало миром сложное поверье.

Ты не был прав, а сердце как ладонь -

Твоя система прав – для слов любви,

Ты окунаешь звёзды в темноте веков,

Чтоб дать им дух и будто бы таков -

Ты расспросил искусство от Богов,

Что делать завтра в сердце изо льда,

Ведь смелостью твоей – могила рада,

Как будет жить – в покое смертных лет.

Опричник – Гот

Взойдут ли панорамой лет

Твои следы – им хода нет,

В той сладкой пище видеть сон

Опричника – из бледной тьмы?

Нелёгким будет жить над ним

Готический уклад внутри,

На жизни он ведёт свой чин,

А после в памяти следы -

Сам оставляет, как поэт

Природы воли – по игре,

Где ворон – некромант в пути

Его затерянное тело имени.

Несёт отчётливый сюжет

То слово – после жадной бури,

Им опираясь в бег веков -

Ты ждёшь опричника на воле.

Но город им хранит печаль,

Нелёгкий клад нашёл свой мир,

Он под изъяном одичал им

И выпил кровь, как тот вампир,

Кто ум свой пролагает – в свет,

А тело держит в темноте

Готической основы, где

Ты расставляешь этот вектор.

Ему спросил отважный взгляд

Кто прав сегодня, а кто нет,

Где ветер будоражил свет,

В руках твоих, держа игру

Над преисподней мостовой

Внутри опоры стен из ряда,

Где город спит и этим жив -

Вампир искусственного взгляда.

Он поднимает жёлчь ночной,

Тлетворной рвению рукой,

А сам под чёрной мостовой

Стоит в тлетворном рукаве,

Чтоб думать на одной игре,

Где был он ворону – впотьмах

Не вектор славы и не страх,

А ночь под серостью огней.

Они лишь – догорая мне

Несут обиды сквозь года

Опричника – забыть тогда

Искусство взгляда от миров,

Что должен ночью открывать

И ворон свой – впускать взаймы,

Как этот день внутри вины

На прошлый пафос от невзгод.

Отчётливой рукой берёт

Исходный номер под войну -

Тот ворон, облачившись в твой

Сюжет фамильный, что другой

Ты дашь искусству – забывать

Тот город сердца, где жива

История к проблеме жизни.

Но ворон в красном облетев

Куёт свой ветер, как и свет,

Приказывая выбить страх

От полнолуния – в руках.

Тогда бы право стало днём,

А ночь внутри – игрой зеркал,

Им вынув месяц, как оскал

Из предназначенных тобой -

Исходных чисел, где страдаешь

Любовью часа в сон тоски,

А ворон прячет под виски

Кровавый ад внутри окна.

Им жив опричник, он поэт

Из блага муки под любовь

Искать особый ветер слов

И им указывать – приличие.

Где стыла вороном под стать

Та городская благодать

Из чёрной муки близ сердец,

Что оковала смертью жилы,

Там ворон смотрит на тебя,

Он в воле жив и в том опричник,

Любовью созданный из ада