Почёт ли – смерти приговор на Земле?

Для городской тоски – в руках.

Забывая каменные стелы

Постаменту грезит бытие,

Было ли твоим упрёком жизни

Падать для себя в окно, что сам

Ты забыл поставить неба свет?

Где желает сердце – всё расставить

По нутру, от честности у жил,

Верить им, чтоб волей не дожил

Ад конечной каторги до грани.

Будешь забывать одни года,

А другие – каменные стелы,

Мучают на форме нас – тогда

И зовут простить упрёком свет.

Не был за прохладой этой ранней

Сам опознан в мыслях – человек,

Он растаял в личности на свет,

Как природа стелы о познание.

Камень серой массой – о любви

Не даёт совета за прощание,

Забывает чувство в этой тьме,

Был ли ты им – призраком земным,

А потом забыл своё молчание,

Верил ли от камня этим – больно,

Но гордыня вылепила свод

От нутра искусства – за тобой.

Архитектор выдуманного счастья,

Ветер глаз у признака любви

По планетной роли между лиц

Пробегает слово – проводниц.

Нам они несут под чай – прощание

Или слово утоляют смертью,

Где у стелы видит эта разница,

Что быть может – выдумано ей

В жизни ли, но новое прощание

Или в смерти роскошь от любви -

Чёрной формой злого обещания,

Верить ли – от камня этой силы?

Силуэт запомнил эту грань,

По которой в старости идти

Не сегодня могут в нас – года

Или нам сказали эту мысль,

Облачившись в стелы – города,

По особенной примете идеала,

Быль к тому искусству не права,

Но гордится роскошью гнедой.

Человек не смотрит за мечтой,

Стала ли она прилична – в жизни

Или страхом отражает рай

В камне мёртвой боли на благах?

Ты запомнишь серый день в глазах,

Сизый тон от мимолётной грани

Между пропастью, обнявшей эту боль

И затерянное время под ногами.

Забывая каменные стелы

Бередит искусник в небе – слово,

Там он тает быстро и знакомо,

Что герои в личности свобод -

Пребывают для наивных лет,

Напевают сложные надзоры

Между прошлым мифом, что его

Смерть не видит – облачённый рай.

Сколько серых камней от воды

Спряталось без мысли о природе,

Сколько лет отказывало нам -

Покорять свободный мир для слов,

По которым стиль писал бы имя

Сложными орнаментами города,

Словом архитектора запомнив

Целый свод истории в глазах?

Каменные стелы, словно страх

Здесь стоят и смотрят на подоле

У всемирной формы бытия,

Сложенного в частности – вокруг.

Им бы верить слову от людей,

Где наивный день такой великий,

Познаёт искусство, словно ночь

В признанном Вселенной бытие.

Чёрный холод у её порога

Скажет сквозь обычаи твои,

Словно каменные сложены года

Над глазами мира – вдоль пролога.

Здесь им нет привычной пустоты,

Нет упадка к счастью – между нами,

Только ввысь они засмотрят – сами

И отстроят время в чести жизни.

Примета у костра

Поредеет пламя в знак лица,

Может – не с обычного конца,

Вытянув тугую половину

В роскоши, откуда – то внутри.

Между прочим, если не имел

Ты сегодня муки о причину,

Для приметы – в новости костра

Разжигаешь страхи на лице.

Пашешь вдоль отученного мной,

Центром формы мнительной игры,

Выпав из затяжной, хрупкой боли

В ту, что стала признаком вины.

Областью не хочет обладать

Собственное чудо – на ладони,

Время там ему умом сказать -

Наступает в личности – вокруг.

Был бы ты испуган, как и жизнь,

Страхом у костра за это знамя -

Верил бы над честностью – в уме,

Что твоя причина – выйдет мне

Этим кругом мёртвой тишины,

Формы слов с зазубренным концом,

Между прошлым именем и стилем,

Спрятав сон великой глубины.

Что под облаками – виден он,

Гордый и надменный человек,

Разжигая мудрости основу -

В ложной почве этой пустоты.

Дух творит искомое лицо,

Искорка летит внутри приличия,

А костёр ведёт обратно в то -

Юмором привычное и личное.

Здесь ему ты прожил – эту жизнь,

Смерть и фарс обыденной приметы,

Но однажды будет не до тех -

Риском понимать в уме – плато.

Создано оно через привычки,

К славе ходит – на прямой ноге,

Но в костре сжигает эти спички,

Ночью ли – от общего безумия.

Холит счастье времени в нутро -

Облако из сердца в той земле,

Где кострами вечности вросло -

Время предначертанного нам.

Над приметой поредеет – в знак

Добрый призрак и уйдёт внутри,

Он – скелет от ночи и обиды,

Сожжённой для гордости в любви.

Слышишь явь в понурой синеве

Над пространством этого мотива,

Схож ли он в костре – твоей игры

Или стал по-русски этим жить?

Ты восходишь в общество – ему,

Понимаешь ловкий сердцу праздник,

Ночью ли искать ему плато

В этой безнадёжной синеве?

Оттого, что дух летает мило

По костру, в котором спали тени

Вечным сходством – мифологий мира

И его привычек видеть свет.

На одной ноге, шатаясь видит

Страх – твои обличья серой ночью,

Добрый он, но горделивый очень

В пламени искусства от костра.

Знак летит на пять шагов у носа,

Мир отстал и время – право в нём,

Что желает философским днём

Управлять Вселенной от мотива.

Жёлтый шелест прямо у костра

Встал – перед картиной этой ночи,

Видит берег внутренне у прочего,

Что и знак искусства – от истца.

Заблудшее для нищих

Заблудшее, забывшее когда – то по уму,

Ты ищешь это высшее, на эту глубину

И всё терзаешь своды обыденного я -

Понять бы этот воздух, откуда у тебя?

Нельзя играть за правило, а также дорогим

Не быть тебе из раненых – мотивом по уму,

Заблудшим между правилом, на эту глубину,

Что ждёт твоё рождение, забывшее уют.