Почёт ли – смерти приговор на Земле?

Уязвляешь, плывя за рекой

Непрочтённо, но также тоской

Разувешанной в пользе любви,

От того, что идут корабли

К одномыслью и томно мычат,

Им мы думать, кричать не даём,

Только в позу от хохота – ждём,

Что неправда взойдёт от тоски.

Где зимует твой зверь – бытие,

Где ликуют протёртые тени,

Уязвляя свой месяц за толк,

По которому в счастье идём.

Берег стёрт и за илом – Москва

Нам приглядно посмотрит – вдали,

Что такие же гнут – корабли

Идеальное поле из города.

Над планетным восходит умом

Поколение смертной тоски,

Что ни день – обналичит тюрьму

И противные тени в виски.

Ты не хочешь им петь идеал,

Но за ночью стоишь, отродясь,

Чтобы будущий видел тебя,

Как и сердце – над этим родясь.

В обналиченном доме твоём

Умирали сквозные дела,

То не против ты ждал – корабли

И дымила до солнца – пора

От наития встретить свой путь,

От усталой привычки – внутри,

Где не встало от солнца уютом

Межпланетное эхо – вдали.

Ты идёшь и от хохота в том

По московской аллее – строчит

Меркантильный манер за углом,

Он не думает, просто молчит,

Где остались твои корабли

В век забытые временем – в том

И потерянным космосом в нём

Ты пребудешь до этой зари.

Для неправды – развешан и прост

Твой усидчивый ветер – сквозь рост,

Он – наивным посмотрит в окно

Корабельным искусством за ту

Обозначенной маски – деталь,

Ей теперь в искромётной игре

Будет думать в тоске – идеально

И усваивать пользу – в себе.

Та неправда сложила костёр,

Он посмотрит и втянет свой вид,

От которого словом не спит -

Дух московской иллюзии мира.

Он затянут во тьме облаков,

Им не видят под срочные дни

Утопичность во тьме дураков

И наитие в подлости жизни.

То что было – не стало твоим,

А обратный расчёт по уму -

Та тоска в иллюзорном граните,

От которой ты светишь во тьму.

Век бежит по московской тропе,

Открывает свой времени край,

Но желают пройти в корабле

Утопичные свечи – во тьме.

Чтобы думать о том бытие

И строчить иллюзорные тени,

По которым гуляли в войне

Интересы – под тонкий намёк.

Та тоска – элегантная в нас

Нетипичная дама из мифа,

Всё обходит по городу шанс

И привычно раскрутит вуаль.

От неё удивляемся – вдаль,

Что же будет на моде – отлично

В этом веке тоски по любви

В преднамеренной ласке веков?

От неё не сбегают вдали

Утончённые всполохи мира

И плывут по тени корабли

В идеальный рассвет – предсказать,

Чтобы завтра он стал на тебе -

Удивлением в смертности мира

Обнимать – свой просторный полёт,

Проплывая в тоскливой игре.

Живо, но дорого

Обещанный на час – противник в рукаве

Идёт помучить шанс и гордую тоску,

Внутри его строфа и милые огни

Запустят в город снов – живую идиому.

Он жив и в слове сам, как дорогой уют,

Приличествует тут, не понимая нравов

Он шанс – интеллигент и тонкая игра,

В неё куют до позднего утра.

Свободный дух меж нас и масти приговор

Не хнычет, он погас от мозга для людей,

Но дух в притворный раз – не празднует одну

Морали связь и тьму, приличествуя глаз.

Поник сквозь мысль во мне – тлетворный идеал,

Был дорог сам и мне – он выручал вдвойне,

Когда искал войну и там в её глазах -

Был призраком за страх и меченый полёт.

Так видит идиот, что живо в смерти нам

Судьбы прямая драма и солнце во сто крат,

Вложившее печаль в особую примету,

То бытие из глаз, увенчанной звезды.

Почётом смотришь вдаль и в городе твоём

Противник на огне – не мучает, он ждёт,

Что сам в тлетворной мгле – забыл на этот раз,

Как жить ему, в том думая, что в сердце он погас?

Испил свою войну и вышел зверем – в том

Красивый, как модель и верный в свет звезды,

Но укоризна шлёт им – новый пересказ

Той мысли без тебя, где был немой рассказ.

Он вышит в рукаве над плахой городской,

А сон – его покой, что чудится сквозь тьму,

Бежать ли к одному, кто жив ещё сейчас

Или уйти ко дну – моральной топи завтра?

В философе сошлись – те тени близкой тьмы,

Они нашли следы, что выедены нам,

Как робкий слепок ран и толща от воды,

Где живы, будто сам – ты выманил мечты.

Собрав в один комок – испачканных надежд

Ты вышел в дорогом костюме из невежды,

Но посох был во тьме – искусством недалёк,

Он вылепил урок – живого чванства прежде,

Чем ты его сломал в природной былине

И робкой, словно шарм окутал здесь порой,

Где снова человек живой, уже едва,

Но дорого за два – тащить ему в покой

Ту участь между стен, ту властную игру,

Где живы были мы и памяти следы -

Вращались между нас, что форма бытия

Былого зверя в фарсе и жадности взаймы.

Берёшь тот склеп внутри, ему отмечен глаз,

Берёшь внутри войны – излишки от ума

И в том ты жив на свет – из времени и гроз,

Где сам тащил вопрос, что дорог нам внутри.

Раскрученное мухам назло

Пролетая над мухами – век в декабре

Источает искусство, приятное с виду,

Он разученный подвиг в упитанной роли,

На сегодня выходит блуждать – по утру.

Ты не видишь за чёрной основой – своей

Приближается муха и тает свеча

От такого искусства, что горе внутри

Не бывает историей формы – в печали.

Через несколько лет, улетая в печи -

Эти мухи, как светлые прозы из слов

Пребывают внутри утончённых миров

И гнетут преисподнее чучело нам.

Потому мы не знаем, кто здесь виноват,

Только прозу напишем о тонком уме,

Что сегодня внушает свой мир – идеал,

Он завидует праву над манией – сам.