Почёт ли – смерти приговор на Земле?

Деревянные створки под письмами – в ад

Ты пропишешь и будешь на этом не рад,

Что раскрученный возраст – обратно во тьму

Ты захочешь поставить, как ветер из нас.

Он плюёт с небосвода для мнимой игры,

Он завидует миру для сферы умов,

Только мухи не помнят об этой игре -

Им уже незаметен твой склад – по добру.

Раскрутило растерянный возраст – оно

В авангардном приличие – сферу из нас,

Только думать не можем, как истина в глаз

Постоянно рисует свой век – монолит.

Он не помнит от мух, про какую игру -

Ты писал, чтоб напиться и выжить внутри

От придирчивой ясности – снова оставить

Идеальное поле, чтоб жить им, как мы.

Преднамеренный подвиг из немого окна

Открывает по мухам – угнетённый раздор,

Чтобы вечности плаха разнимала укор

Между видом напротив и счастьем взаймы.

Где не видно искусство – до этой войны,

Только каторга ищет беспросветные тени,

От которых ты стал им – вернее внутри

И усидчиво ловишь тот воздух сомнений.

Пропустила вечером долгая тьма

Удивление нового счастья без лиц,

Но устало ведёт к разобщению сна -

Потревоженной мухи – идеальный восторг.

Он прекрасен для мысли и таит в глубине

Отношение возраста, нужное мне,

Чтобы снова заставить свой верный полёт

Обходить по искусству на том – удивление.

Ты не можешь учесть эту новость – внутри,

Не имеешь за счастьем – былого пари,

Чтобы мучить назло эту долгую тьму,

С ней и мух понемногу, в искусстве к уму.

Обнищание прошлой души

За городом таило смертью – там

Обещанное общество для зла,

Искало вверх смотрящей белизны

И тонкой формы лебедя в руках.

О прошлом душ не понимало – им

Прохлады дым, под стелющейся тьмой

И верной чередой там был один -

Родник культуры времени с тобой.

Он своды открывал в пустой главе,

За взглядами из прежнего – вокруг,

Что воздух человеческой гордыни

Искал им время в пропасти души.

Её продать ты смыслам не хотел,

Но выученный страх парил – за ними

И шёл прохладный ливень по губам

За тонкой впадиной умильного лица.

За городом стояло обнищание,

Им вверено пройти свой век и бел

Ты смотришь от заклятья этих стрел,

Куда – то вдаль – от мирного истца.

Где ворон обнимает мудреца,

Всё всматриваясь между стёртых линий,

Внутри он будет думать про юнца,

Который стал для душ – пороком стен.

Прорыл свой ветхий ужас и погас

Внутри – остаток скорбного луча,

За мир без нас он выл, как сердце слёз

И сам парил в безудержной тиши.

Где серый вальс – рисует стены в нас

И утончённый визг глаголет по уму,

Как долго мы входили в эту тьму,

Которой стали – между белых глаз

Искать свободу в проданной душе,

За честь её нести – из жизни этой

И снова находить под верный шаг

Искусства слова в признанных глазах.

Как только свет кармической болезни

Исчез и ровной смертью суждено

Мне взять – одно студёное окно

Из прежних лет – таким же безвозмездным

Мечом искусства в малой пустоте,

Другого шага к ясности – в природе,

Где свет бессилен в смерти, а везде

Ты сам ожил внутри основы глаз.

Под уровнем планеты, как топаз

Играет ритм упущенной надежды,

Им снова век художественный рад,

Что ожидает душу в нас и прежде.

Хранит морали средних лет – печаль,

Ведёт свой сон сторонней былины -

Одна скульптура собранной войны

И мы в ней стали ветерком – нетленно

Стихать, как грозы спящей пустоты,

Идти по душам чувства осторожно

И верить праву в личности – теперь,

Как будто создан вымысел из нас.

Он открывает душам пересказ

И свод ночной всё льётся – между слов,

В которых души прошены внутри,

А прошлое их – смертью видит глаз.

Под нищей словом – может суждено

Узнать культуру собранной души,

Что стало вновь ей вверено давно

И там накрыто в позднем свете жизни.

Вся эта суть притворна для тебя,

Но нищий спит под вереницей праха,

Он прошлым видит душу, как магнит

И в том её манит – отжившей правдой.

Мечтая соль с небес – откинуть вновь

И стать судьбой увенчанного страха,

Но прошлый видит в зареве – покой,

Откуда ты стоишь – под этим сном.

Откалывает дух его под склон -

Мечты спокойной жизни – от утехи,

То вынут был моральный срез души

И стала пищей в социальном сне

Искать она – свой берег от жилища,

Спускаясь между драмы и людей,

Туда где нет искусства от других,

А только чёрный прах парит – под стих.

Заземли свою пощаду мира

Чёрный день не обязует подойти,

В час, когда ты обещаешь – понемногу

Утолять свои скупые имена

И искать им пропадающий рассвет.

Всё не помня идеальные мотивы,

От пощады, за которой ты ходил

Между смертью в обнищании просимом

И решал свои системы – о позор.

Не проси своё искусственное чрево

В обветшалом, ускользающем плаще,

Чтобы думая за обществом – ходило

Это слово в неприглядной полосе.

Нам оно свой чернозём теперь оставит,

Будет жизнью удивления – расти,

Что и слово в поведении за памятью,

Без которой нет условия – прийти.

Заземлил свою историю, чтоб вышло

Ей виной по обращённой синеве -

Это поле на короткой нам ноге

И случайностью залило золотое,

Постоянное на солнце блика вдаль -

Упрощённое в излишествах, прямое

И нетленное внутри твоей печали -

Поколение искусства для людей,

Им ты вышел в неприкаянной пощаде,

Чтоб за светлый не примерный диалог

Там оставил упрощённое – «прощай»,

Где бы смог его утопией – взрастить,

Что впустив одну каймлённую трясину