Почетный пленник

— Видела, как не видеть, видела! — зачастила та. — Вышла она ночью из дому, да на кладбище и отправилась!

— Почему на кладбище? — быстро спросил Хоар.

— А куда ж еще? Дома наши на краю деревни, а кладбище рядом. Куда ж она ночью еще пойдет?

— Что же делать ей на кладбище?

— Как что? Добрых людей изводить! Той ночью как толкнул меня кто. Проснулась я — и смотрю во двор. А напротив она идет. По улице.

— Как же ты узнала ее ночью?

— Так луна ж круглая как сыр была! — разгорячилась баба. — Полнолуние, самая ведьмовская пора! Идет она, к груди горшок прижимает. Прошла мимо. А потом, смотрю, назад идет. И опять с горшком! — торжествующе добавила она, уставив указательный палец на сжавшуюся Эйду.

— И поэтому ты решила, что она ведьма? — спросил ее Хродвиг.

— Так, истинно так, Хранитель! — закричала баба, тряся указательным пальцем. — У добрых людей днем тайком землицы со двора возьмет, а ночью ее кладбищенской земелькой заменит! Вот так беду к нам и привела! Где муж мой, Эйрик?! — вдруг пронзительно закричала баба. — Где другие мужья? Сгубила их, проклятая ведьма! Глазом косым на клиббов смотрит и делает, что те ей велят! Вот и мужей наших сгноила и сына своего не пожалела! Сука косоглазая!

Вопли разгоряченной Ойрлы изрядно взволновали толпу. Хранитель же до поры не прерывал ее. Сейчас, однако, он пристукнул посохом. Баба тотчас же замолчала. Вопли как ножом отрезало.

— А вот это вряд ли, — заметил Хранитель. И вытянул посох вперед.

Ойрла и все односельчане повернулись. За их спинами на дороге из-за поворота показались трое. Чернобурочник сопровождал Немого, который вел за руку худого паренька, измазанного чем-то с ног до головы. Правая рука паренька висела вдоль туловища плетью. Увидев его, ведьма бросилась ему навстречу, но была остановлена одним из охранников.

— Ой-ко-о-он!.. — раздался ее утробный крик.

Эйда вновь попыталась вырваться, но ей это не удалось, и она повисла на руках охранника. И тогда она тонко, протяжно и обреченно завыла. От этого воя у Ули по коже побежали мурашки.

Глава 9

При виде измазанного паренька люди стали чертить у себя на груди круг — символ Великого Неба. Крикунья Ойрла и та оторопела, хлопая глазами и раскрыв рот уставившись на Ойкона, который неожиданно для всех появился на пустыре.

Хранитель не стал терять времени даром, не дав толпе возможности опомниться.

— Подойди ко мне, юноша! — велел он.

Парень, ведомый Немым и охранником в черном, приблизился. Он встал напротив Хранителя, на то место, которое тот указал ему своим посохом. Стоящая рядом Ойрла пришла в себя и закричала:

— Ойкон, где мой муж?

Хранитель в очередной раз стукнул посохом, и один из охранников вновь спеленал громогласную бабу, заломив ей руки за спину.

— Здесь идет Суд Хранителя, женщина! — устало обратился Хродвиг не столько к Ойрле, сколько к ее односельчанам. — Ты не единожды прерывала его и выказывала свое неуважение. Один из наших обычаев велит мне отрезать тебе язык, а другой — казнить… — Старик замолчал, вглядываясь в расширенные от ужаса глаза женщины. — Но, понимая твое горе, я не буду этого делать. Пока. Но больше я не хочу слышать тебя, ты поняла меня?

Ойрла полузадушенно всхлипнула и попробовала упасть на колени. Но захват черного не дал ей это сделать. Хранитель взмахнул рукой, и охранник отпустил женщину. Та рухнула на колени и поползла в толпу. Односельчане расступились перед ней, и вскоре она исчезла из виду.

Ойкон смотрел на все это и смущенно улыбался. И совсем не боялся! Правая рука его была замотана грязными тряпицами, а левой он теребил край своей старой, ношеной рубахи. Рубаха была такая ветхая, что сквозь нити проглядывало его худое тело.

— Как зовут тебя? — спросил Хранитель. Подошедший Хоар уселся на нижнюю ступеньку лесенки.

— Ойкон… — рассеянно ответил допрашиваемый. Он завороженно рассматривал чудесную повозку, оббитые железной полосой большие колеса, красный ковер с длинным ворсом и аккуратную деревянную лесенку.

— Это твоя мать? — спросил Хродвиг, посохом указав на висевшую в захвате охранника Эйду.

Парнишка прекратил разглядывать повозку и увидел женщину. Он сделал шаг вперед, но Хродвиг пристукнул посохом, а Хоар покачал головой. Юноша качнулся назад и встал обратно.

— Мама… — только и смог сказать он.

— Знаешь ли ты, в чем обвиняют твою мать? — продолжил расспрос Хродвиг. Его зычный голос далеко разлетался по пустырю, а ответы Ойкона, напротив, были слышны еле-еле, потому присутствующие жители Ойдеты почти не дышали, боясь пропустить хоть слово. Едва ли когда еще в своей жизни они смогут поприсутствовать на Суде Хранителя.

— Нет… — растерянно протянул юноша.

— Ее обвиняют, что ночью она ходила на кладбище, набрать кладбищенской земли для злого ведьмовства! — И многие в толпе начертили на груди круг, отгоняя злые силы.

— Нет, нет! — заторопился юноша, здоровой рукой теребя ворот рубахи.

«Эта рубаха прямо сейчас расползется», — подумал Ули, наблюдавший за парнем из темноты повозки.

— Мама приносила мне покушать! — крикнул мальчик, чтобы все его услышали.