Почетный пленник

Выглядел этот монстр ужасающе. Я ожидал увидеть нечто совсем другое. Но деваться было некуда, и я позволил Барату усадить меня в это чудовище. Что сказать? Первое впечатление оказалось верным, а внешний вид соответствовал содержанию. Сидеть в нем было неудобно, жестко и опасно. Как на жердочке. Конструкция с высоким центром тяжести грозила опрокидыванием, и я клял себя последними словами, что не подумал об этом. Барат, разделяя мои опасения, вцепился в подлокотник и не отпускал стул ни на мгновение. Кайхур громко затявкал, протестуя, и я выпустил его из рук. Щенок спрыгнул на землю, покрутился и направился к Остаху, который сел на каменную лавку в тени свеса крыши. Из всего окружения, кроме меня, он признавал только Остаха, позволяя ему изредка себя гладить. И удивительно спокойно реагировал на незнакомца Тумму.

— Как ты, Оли?.. — шепотом спросил меня Барат. — Снять тебя?

— Вот еще! — возмутился я. Взялся за гуж… — Вставай сзади, берись за спинку и вези меня… Только стул не отпускай!

Барат послушно выполнил приказ. В отличие от госпиталя, где двор был вымощен идеально ровно, земляное покрытие мастерской оставляло желать лучшего. Плотно утоптанная глина; мое средство передвижения ехало по ней, накреняясь, медленно переваливаясь на ухабах. Во время преодоления одного из них я почувствовал, как скольжу по сиденью вниз, схватился крепче за подлокотники и невольно пискнул. Барат тут же прекратил движение и схватил меня сзади, как котенка, за шкирку.

— Хватит! — сказал он мне, привычно взяв на руки. — Баловство это, убьешься!

«Как мне тебе, дылде, объяснить, что малолетний наследник дана Дорчариана на руках у взрослого дядьки — это не то, что мне нужно?»

Но в отношении этого чуда мебельного автопрома было трудно не согласиться с моим охранником. Я вздохнул.

— Я сделал в точности то, что вы просили… — сказал колесник. Он опять мял в руках свой злосчастный кожаный фартук. — Но мне показалось, что конструкция неустойчива. И я взял на себя смелость… Я сделал еще один…

Я захлопал в ладоши, чтобы подбодрить волнующегося мастера, и закричал:

— Здо́рово! И где он?

— Вези! — крикнул мастер кому-то в глубине двора.

М-да… Соображалка у мастера работала, это надо признать. Во всяком случае, центр тяжести у данного средства передвижения был занижен донельзя. Перевернуться и опрокинуться на нем мне не грозило, если только специально не стараться. Но выглядело это… Как унитаз на колесах.

Мастер сколотил небольшую дощатую прочную платформу. К платформе приделал колеса — такие же, как и на стул. На платформу установил низенькое мягкое креслице. Признаться, сидеть в нем было удобно. Местные ухабы наша чудо-повозка преодолевала с трудом, иногда застревая на них днищем. Но в условиях идеального пола и дорожек госпиталя кресло должно неплохо показать себя.

— Как ты, Барат? — в свою очередь спросил я тяжело дышащего над ухом охранника. Извернуться, чтобы посмотреть назад, у меня не получалось. Движение прекратилось, и Барат вышел вперед. Он раскраснелся и упарился, но выглядел довольным и радостным.

— Едет, Оли! Вот уж не думал… Едет! — расплылся в улыбке он.

«Да уж, едет. Унитаз и луноход в одной сборке».

Барат подхватил меня на руки и посадил рядом с Остахом, повинуясь властному взмаху учителя. И встал в сторонке. Кайхур зло тявкнул на парня и ткнулся мне в ноги. Барата щенок почему-то невзлюбил. Я наклонился и взял альбиноса на руки, потрепав за ухом. Тот блаженно прикрыл глаза.

— Что скажешь, Оли? — спросил меня Остах.

— Пусть посадит кого-то вроде меня, а Барат кружок сделает. Вокруг ореха. — Я показал на раскидистое дерево посреди двора. — Хочу со стороны посмотреть… — быстро ответил я дядьке.

Остах кивнул, встал и двинулся к мастеру.

— Это, — Остах ткнул пальцем в стул, — плохо.

Мастер сжался.

— А это, — пришел черед лунохода, — хорошо. Олтеру нравится!

Остах и мастер повернулись ко мне, и я расплылся в самой широкой и счастливой улыбке, которую только мог изобразить.

«Ну, Остах! Какой актер пропадает!»

Дядька приобнял мастера за плечо.

— Найди малчыка и посады. Барат пусть возит. Олтэр смотрит! — Остах поднял перед носом колесника указательный палец.

Мастер завис на какое-то время, осмысливая сказанное. Потом что-то пробормотал, вывернулся из-под тяжелой руки горца и по лестнице вдоль стены бросился наверх, в дом. Вскоре он спустился оттуда с чумазым мальчишкой чуть старше меня. Его усадили в кресло, в котором паренек сжался, ожидая неприятностей. Видимо, слуга или раб, которому толком ничего не объяснили.