Почта с восточного побережья

— Я мог бы приказать моим ребятам, — повторил Райнер, — но не будет ли это лишним для первого раза? Эта деревня — единственное нетронутое селение в нашей тыловой зоне. Мы уедем завтра, но за нами должны оставаться тишина и порядок. Впрочем, если она пойдет добровольно… Вы ведь знаете, что она не пойдет добровольно? Лучше выпейте, обер-лейтенант, и смиритесь с тем, что на этот раз вам придется остаться одиноким.

Герхард выкурил перед камином сигарету, размышляя о том, что отпуск начнется уже на следующей неделе и он успеет к рождеству в Берлин или, еще лучше, в Мекленбург, а пока выбирать не приходится и, следовательно, надо терпеть общество этого двуликого Райнера и этого жирного Гюйше, но в дальнейшем он не позволит себе связываться с кем бы то ни было, и на оккупированной вермахтом территории он сам постарается командовать своей охраной, если таковая еще будет нужна.

Дежурный унтер-офицер ввел в комнату старосту и с ним того самого бородатого старика, выглядевшего вблизи еще более массивным, но отнюдь не жирным. Видавшая виды двубортная куртка приоткрывала выпуклую грудь, подобранный живот, а из рукавов ее выглядывали сухие кулаки размером с противотанковую мину.

— Так что сосед мой, нахбар, господин начальник, — объяснял староста, — до революции, до большевиков то есть, ихний батюшка богатый бауэр был, можно сказать — банкир. — Староста, видимо, радовался, что оказался не одиноким среди земляков, все заглядывал в заросшее бородой лицо старика и тараторил так, что Герхард едва успевал понимать его. — Два и было в волости, можно сказать, хозяина — фатер мой Лука Иванович да ихний отец Егор Василич, Ергунев его форнаме, а это сын евоный, Авдей Ергунев. Брательник ихний, брудер то есть, по сю пору на Выселках живет.

— Погоди, Савватий, — сказал старик иерихонским голосом, убрал старосту за свою спину и снял шапку. — Ты мне скажи, господин офицер, дашь ты мне оружие али нет? Нынче мужику без оружия — во!

— Полицай ист, бауэр винтовка нихт! — ответил Герхард, с недовольством разглядывая остроглазого бородача и еще удивляясь его вольным манерам.

— Хы, полицай! Я не полицай, хозяин я! И не винтовку бы мне, а карабин. Погоди, Савва, дак и что, что из Берлина? Дашь оружие или мне куда в управу бежать?

Бородач сунул в карман шапку и придвинулся к Герхарду, но Райнер остановил его, словно шпагой, концом палки и достал из полевого планшета карту.

— Ты нет шумет, — закричал, вскакивая, Герхард, — ты ест молчат! Всякий шумет — шиссен, расстреляйт! Рус нет хозяин, рус арбайтен, поняль, вих? Рус ест скот. Рус ест молчат! Ты ест аух молчат!

— Эк, понесло!.. — забормотал старик и попятился к двери.

— Погодите, обер-лейтенант, — вмешался Райнер, — речь идет о Выселках. Мы будем там ночевать завтра. Комм хир, рус. Переводите же, обер-лейтенант! Как идет дорога на Выселки? Эта? Эта? Этот мост цел? Тут, правда, есть болото?

Мужик вслед за Райнером долго водил по карте толстым, как рукоятка гранаты, пальцем. От одежды его пахло хвоей и холодом, и жесткая борода стлалась по груди, как вереск.

— Все буковки не по-нашему, — сказал, наконец, мужик. — Я тебе так доложу, господин офицер: и болото есть, и лес есть, а дороги туда нет, потому как мост наши еще осенью на воздух подняли, понял? Конечно, морозное дело, только машин твоих болото, помяни мое слово, не выдержит. Ты бы чего полегче в дорогу брал, господин офицер. Погоди ты, Савка, наши, говорю, и взорвали, не ихние же! Беспорядку только много стало, господин офицер, хозяину без оружия худо. Так будет мне карабин или мне в район наладиться, а?

Райнеру мужик понравился, он пообещал ему разрешение на оружие, но только в том случае, если мужик будет лично сопровождать их в поездке по волости.

— Иначе… — Райнер прищурился и выразительно согнул указательный палец.

— Куда уж яснее, — согласился бородач, — а ты, Савка, говоришь, из Берлина!.. Вот кто начальник! Ну, коли не винтовку, так, может, деревеньку какую дашь в управление, господин офицер? Не хуже Саввы я бы делов наворочал. Погоди ты, Савка! А насчет Выселков прав ты, господин офицер. Чего нашего брата слушать, если у тебя планы другие. Может, и выдержит болото. Ты прямо по дороге жарь. Выселки — дело верное — Орся, брат мой, поди, давно освободителев ждет. Не дашь, значит, винтовку? Ну и то ладно, приветил. А то ведь впрямь заморозил ты меня маленько, господин офицер.

Райнер ткнул мужика палкой в грудь и сказал:

— Рус, вег!

— Вег так вег, — сказал старик и вытолкал из комнаты впереди себя старосту.

Райнер сделал знак часовому не задерживать их и обратился к Герхарду:

— Успокойтесь, обер-лейтенант, именно такие помогут нам полностью обуздать русских. Я вас понимаю, не обижайтесь. Я даже готов, если вы будете настаивать на сатисфакции, расстрелять этого мужика… после того как мы закончим поездку. Он многое умеет… вы обратили внимание, как он ходит? У него походка профессионального убийцы, поверьте мне, обер-лейтенант. Я вас понимаю. Скоро в Небылицах будет полевая комендатура, так что…