Почти как мы. Вся правда о свиньях

Ничего подобного! У свиньи в коре всего 430 млн нейронов[355]. По этому показателю ее обходят не то что собаки, а вообще все подряд: от льва и гиены до совы и сороки. Сможет ли свинья превзойти хотя бы корову или овцу – неизвестно, у них измерения не проводились. Справедливости ради стоит сказать, что и нас, людей, в этом соревновании мозгов превзошли. Об этом существе мы знаем немного: в неволе оно почти никогда не содержалось, а в природе наблюдать его практически невозможно. Обошла нас гринда Globicephala. То немногое, что о ней известно, сводится к тому, что гринда – не кит, а представитель семейства дельфиновых, а на Фарерских островах есть ежегодная кровавая традиция забоя гринд. Теперь еще выяснилось, что в одной только коре головного мозга гринды содержится 37 млрд нейронов[356]: в два с лишним раза больше, чем у нас. И на что только они ей сдались?

Еще 2400 лет назад Гиппократ писал: «От мозга и только мозга происходят все наши радости и чаяния… наши печали, болезни и слезы. Один этот орган способен привести нас в бешенство или растерянность, наполнить страхом и ужасом, лишить нас сна или ввергнуть в бездонное отчаяние»[357]. Без сомнения, мозг представляет собой самый поразительный, сложный и загадочный орган из всех когда-либо существовавших. Наверное, справедливым будет также сказать, что на разгадку его тайн исследователи потратили больше всего времени. Однако, как бы часто и упорно нам ни говорили в последние годы о прорывах в нейробиологии, факт остается фактом: о мозге мы знаем меньше, чем о любом другом органе. Это касается мозга и человека, и свиньи. Есть тут некая ирония: наш мозг еще недостаточно совершенен, чтобы постичь самого себя. Мы еще долго будем гадать и сомневаться, какие мысли и чувства таит в себе мозг животных. Правда, в отличие от настроений XX в., когда сомнения людей приносили братьям нашим меньшим лишь вред, нынешние веяния более гуманны, а неуверенность склоняет чашу весов в пользу животных. Да и важно ли, в конце концов, умна свинья или нет? Как говорил в XVIII в. философ Иеремия Бентам, «вопрос не в том, способны ли они мыслить и могут ли говорить, а в том, способны ли страдать»[358].

Глава 16 Что подразумевают под «страданиями»

Никто не видел, что случилось ночью в свинарнике, но, когда Лейв вошел туда утром, на полу была кровь. Кровь была на хвосте одной из свиней и на всем, чего он касался. Вероятнее всего, причиной послужило то, что откормочные свиньи нередко начинают друг друга кусать. Какая-нибудь свинья вдруг проявляет повышенный интерес к хвостам собратьев, а потом кусает за него. Нам, конечно, никогда не понять, почему это происходит, но стоит выступить крови, как остальные ее почуют. Жертва начинает активно вилять хвостом, чтобы отделаться от обидчиков, но движение лишь привлекает больше внимания. Тогда преследовать ее начинает уже не одна свинья, а целая свора, так что деваться некуда.

Хотя кажется, что свиньи, как никто, хорошо приспособились к жизни в замкнутом пространстве, у них еще осталось немало черт с тех времен, когда они жили в лесах и болотах свободно и вольготно и когда желание найти под землей питательный клубень вызывало в мозгу достаточный всплеск дофамина, чтобы искать снова и снова. Этот поиск заставлял мерцать синапсы в лобных долях, позволяя анализировать окружающую среду на предмет пищи и опасностей. Тогда свиньи естественным образом подчинялись инстинкту размножения, бессознательно идя на запах. Эта движущая сила давала им цель, стремление ее достичь и, возможно, то, что люди назвали бы смыслом жизни. И всего этого свиней лишили. Однако «тоска» по былым временам еще в них таится – и прорывается наружу с грудным или утробным рычанием.

Так что делают свиньи, которые вынуждены жить на бетонном полу, когда на особь приходится всего квадратный метр, а питаться приходится похлебкой раз в день? Кусают друг друга за хвост.

По данным Управления по надзору за безопасностью пищевой продукции Норвегии, это агрессивное действие представляет собой одну из самых распространенных и опасных для животных проблем в норвежском свиноводстве. Она не сводится к мучениям жертвы, которая мечется от боли и ужаса по нескольким квадратным метрам. В первую очередь создается впечатление, что не в порядке как раз те особи, что начинают кусаться. У этологов это называется «деструктивным поведением», а провоцируют его условия, в которых содержатся животные. Таким образом, кровавые обрубки на месте хвостов – следствие того, как организована работа всей отрасли.

Пытаюсь оценить тяжесть травм бедолаги, помещенного в «больничный» отсек – небольшой закуток, отделенный от остальных. Свинья лежит задом к стене, так что остается только послушать, что скажет Лейв.

– Хвост на месте, и ампутация не потребуется.