Почти как мы. Вся правда о свиньях

Когда в 2015 г. немецкий ветеринар и нейробиолог Верена Шмидт решила составить полную карту строения свиного мозга, она провела исследование нескольких карликовых домашних свиней при помощи аппарата функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ). Результаты не порадовали – по крайней мере, тех, кто искал у свиней интеллект. Снимки показали, что у свиней мозг устроен примитивнее, чем у других копытных. На большой мозг («мозг человека») у них в целом приходится намного меньшая доля, чем у крупного рогатого скота. Да и лобные доли, которые отвечают за основные когнитивные функции, такие как поиск решений и мышление, выдающимися тоже не назвать. Выходило, что ничто в исследовании Шмидт не указывало на незаурядные умственные способности свиней, во всяком случае по сравнению с прочим более крупным домашним скотом[348].

Поиски у свиней особого ума словно зашли в тупик, но надежда остается. В конце концов, для мыслей и чувств важна не сама мозговая масса. Все дело в крошечных клетках мозга, нейронах.

Если вытащить мозг из банки с формалином, положить на кухонный стол и разрезать вдоль, единственное, что увидишь, – невзрачная серая масса с какими-то полостями там и сям. Собственно, именно так и сделал в конце XIX в. итальянец Камилло Гольджи, и это тоскливое зрелище не давало ему покоя. Гольджи, работавший в Университете Павии, был выдающимся ученым, донельзя преданным своему делу. Его настолько увлекал мозг, что даже кухню он переделал в маленькую лабораторию, где никто не мешал ночами напролет изучать это загадочное серое вещество. До самого утра он продолжал рассматривать под микроскопом всё новые срезы мозга, но видел лишь серую субстанцию. Получалось, что мозг представлял собой просто бессмысленную мягкую ткань. И так продолжалось, пока Гольджи не сделал то, что в итоге привело к одному из важнейших открытий, которые только совершали люди в стремлении узнать новое: он ошибся.

Рассказывают, что Гольджи без какого-то умысла поместил срез мозга в ванночку с бесцветным нитратом серебра. Там он его и забыл на несколько дней, и срез все лежал, пока Гольджи его случайно не обнаружил[349]. Должно быть, ученый от увиденного пришел в восторг, потому что впервые ему удалось увидеть то, что он так давно искал. На поверхности мозгового среза проявился мудреный узор из спутанных линий, усеянный еле видными точками[350]. Гольджи открыл революционный способ изучения нервной системы. Горькой пилюлей для него стало, что его заклятый соперник, не менее выдающийся испанский ученый Сантьяго Рамон-и-Кахаль, увидел нечто, о чем сам Гольджи не догадался. Основываясь на данных, полученных Гольджи на кухне-лаборатории, Рамон-и-Кахаль сформулировал принцип, закрепившийся под названием «нейронная доктрина» и положивший начало современной нейробиологии: «Нейрон – это анатомическая, физиологическая, метаболическая и генетическая единица нервной системы». Когда в 1906 г. ученые разделили Нобелевскую премию, отношения между ними были уже настолько напряженными, что им на церемонии якобы пришлось стоять, отвернувшись друг от друга и глядя в разные стороны[351]. Может, и хорошо, что Гольджи из могилы никогда не узнать, что одного лишь Рамон-и-Кахаля со временем стали величать «отцом современной нейробиологии». Благодаря новаторской работе этих двух ученых сегодня нам известно, что мозг человека состоит из 86 млрд нейронов и каждый из них связан с 10 000, а то и 20 000 других с помощью так называемых синапсов. Именно такое немыслимое разнообразие возможных связей между нейронами и делает принципиально возможным все, на что способно тело: от движения до абстрактного мышления.

Сегодня есть немало оснований полагать, что число нейронов в мозге – особенно его коре – может играть решающую роль в уровне интеллекта вида[352]. Невролог Сузана Эркулано-Оузел на основе этого предложила ответ на известный вопрос о наших питомцах: кто умнее, кошки или собаки? Оказалось, что у собак в коре мозга нейронов в два раза больше, чем у кошек. Правда, Эркулано-Оузел не считает, что собаки от этого в два раза умнее кошек[353]. На фоне человека, с его 16 млрд нейронов в коре, большинство прочих видов кажутся весьма примитивными. И все равно выходит, что число нейронов у животного вполне соответствует тому, насколько разумным вид считается на основании его поведения. Например, на втором месте после нас оказываются дельфины – у них нейронов ни много ни мало 12 млрд. Затем идут гориллы с 9,1 млрд, шимпанзе – 6,2 млрд, а у собак всего каких-то 530 млн[354]. Может, хоть теперь пришел звездный час свиньи? Может, этот показатель перевесит все скромные цифры, которые мы видели раньше?