Почти касаясь

Я пошел на кухню выпить воды. Устав искать способы склеить разбитые отношения с Элли, мой разум перешел к Джубили. Интересно, что она делает. Поддавшись импульсу, я взял телефонный справочник, который валялся на столе с тех пор, как мы переехали сюда, и пролистал его, думая о том, когда же я в последний раз открывал его.

Я пальцем вел по странице с людьми на букву «Д», пока не нашел «Дженкинс». Их четверо, но Джубили среди них нет. Я расстроился, что ее номера нет, но потом мое внимание привлекло имя «Виктория». И я вспомнил, что так звали ее маму, это было в той статье в «Таймс». Я вырвал страницу из справочника и пошел с ней в комнату. И набрал номер с мобильного телефона.

Джубили взяла трубку.

– Ты была права. Эта книга очень страшная.

– А? – У нее был хриплый и сонный голос.

– «Кэрри», книжка. Я ее читаю. Прости, я тебя разбудил?

– Думаю, да. – Она зевнула. – Я читала на диване. Должно быть, уснула. – Опять зевок. – Откуда у тебя мой номер?

– Из телефонного справочника.

– Что, серьезно? Их еще используют?

– Могу со всей ответственностью заявить, что как минимум один человек в этом году им воспользовался.

Она засмеялась, и я был рад, что позвонил.

– Что ты читаешь?

Пауза.

– «Кэрри».

Я просиял.

– Думал, ты не любишь ужасы.

– Решила сделать исключение.

– Как ты вообще смогла после этого заснуть?! Мне кажется, я еще несколько лет спать не буду.

Она рассмеялась.

– Не знаю. Не думаю, что это так уж страшно.

– До чертиков. Поверить не могу, что моя дочь такое читает.

Джубили хмыкнула и издала какой-то невнятный звук, а потом наша беседа приостановилась. Через несколько мгновений тишины я произнес:

– Сегодня ее день рождения. Элли. Я ей звонил.

– И как прошло?

– Она сказала целых четыре слова. Так что, знаешь, уже лучше.

– Мне жаль.

– Да. Мне тоже.

Снова повисла тишина, и я поймал себя на мысли, что пытаюсь ее себе представить: она сидит или стоит, что на ней надето, одна ли она сейчас. Я изо всех сил пытался услышать кого-то на заднем плане. Хотя я и не знал, кто может быть с ней, раз ее родители уже выпали из этого списка. Я вдруг возненавидел то, что на День благодарения она одна. Хотел бы я подумать раньше о том, что надо бы ее пригласить в гости.

– Так. – Я решил сменить тему. – Раз уж «Кэрри» тебя не пугает, то что?

– Что?

– Расскажи мне, чего ты боишься.

Она замолчала.

– Очевидно, боюсь, когда меня трогают.

– Да уж, такого испугаешься. – Я устроился в кровати, подложил руку под голову. – Расскажи о чем-то не столь очевидном.

Тишина повисла надолго. Когда она опять заговорила, голос звучал так тихо, что я прижал телефон к уху, чтобы ничего не пропустить.

– Я боюсь, что уже забыла, каково это.

– Когда тебя касаются?

– Да.

Я вздохнул. Я даже не знал, что можно на такое ответить.

– Думаю, что боюсь, что сама себе все это напридумывала.

– Это как? – ответил я тем же тоном, что и она.

– Я не знаю. Как на том видео с ютуба, которое я смотрела на одном из своих онлайн-занятий, по мировым религиям, кажется. Там была группа тибетских монахов, которые пели и медитировали вместе. Видео длилось около часа, и, хотя идея становилась ясна через минуту-две, я посмотрела его целиком. Не знаю даже почему, меня просто вроде как парализовало. Я прямо-таки могла почувствовать вибрации от их бормотания в своем теле. Это началось с груди и поползло дальше, по голове, по рукам, ногам, кончикам пальцев. И мне кажется, что примерно это и ощущаешь, когда тебя касаются. Это как электричество. И пусть я даже его боюсь, в то же время я его жажду. Я знаю, что это все не имеет смысла.

– Нет. Нет, имеет. В этом и вправду есть смысл.

Она снова притихла. А потом, как раз тогда, когда я решил, что надо что-то сказать, может, сменить тему, она спросила:

– Так каково это?

– Когда тебя касаются?

– Да.

С минуту я думал над ответом.

– Да, думаю, именно так оно и чувствуется. – И тут я улыбнулся. – Смотря где трогать, конечно.

Я пожалел о шутке в ту же секунду, боясь, что я все испортил или что она подумает, будто я над ней смеюсь или пытаюсь смутить, заставить покраснеть, что она и так частенько делает. Но когда я уже было открыл рот, чтобы извиниться, я что-то услышал. Звучало как всхлипывания. Сердце остановилось. Боже, из-за меня она плачет. Я прижал ладонь к лицу, испуганный, пытаясь придумать, что сказать, как спасти ситуацию. А потом я услышал смешок, и еще, и еще. Она смеялась. И звук этот меня одновременно так удивил и обрадовал, как пение птиц после долгой зимы, и отчего-то в груди стало легче.

Весь остаток месяца было довольно холодно. Было несколько метелей, но снег не остался лежать на земле. Я радовался этому из-за Джубили, потому что я, конечно, забирал ее каждый вечер, но на работу она все еще ездила на велосипеде. Я снова предложил отдать ее машину в ремонт и даже заплатить за это, но она и слышать не хотела. И я думаю, что, может, Конни и права. Есть кое-что общее у всех женщин в моей жизни – они чудовищно упрямы.