Почти счастливые женщины

Аля ревела на кухне. Что делать? А что, массажист очень даже неплохо – окончить курсы, получить диплом. Все лучше, чем валяться под машинами и якшаться со слесарями-алкашами.

Но Максима не убедить, пока он сам не примет решения. Аля его знает. Сколько лет мучился в экспедиторах, пока не ушел.

Так и здесь. Надо ждать. Что касается денег – деньги он приносил. Только они пахли машинным маслом, бензином, какой-то химией, и Але почему-то было брезгливо брать их в руки. Часто Максим приходил под мухой, и в таком состоянии он был еще более раздраженным, правда, именно с женой. Дочку он тут же хватал на руки и принимался тетешкать. Анька смеялась и хватала его за лицо. Первое слово – «па».

А Аля молчала, понимая, что катится все не туда. Но как только заводила разговор, разражался скандал.

– Мало? – кричал Максим. – Теперь тебе тоже мало?

От обиды и несправедливости она горько плакала. Придя в себя, он умолял о прощении.

Аля прощала, понимая, что ему трудно. Избалованный мальчик вынужден общаться с простыми работягами.

Но выхода не видела. Утешала себя: как-нибудь все образуется, как-нибудь! Искала и положительное – теперь, когда он зарабатывает, чувствует себя мужиком, кормильцем.

Только выпивоны эти все учащались – зарплата, аванс, просто хорошие чаевые. Плохие мысли Аля гнала, а что еще оставалось? Но в доме поселились печаль и тоска, тревога и тишина, а прежние радость и счастье понемногу испарялись.

Аня ходила в садик с большим удовольствием – рвалась к друзьям. Вечером, забирая дочь, Аля слушала ее непрекращающуюся болтовню:

– А Димка в меня влюбился! И Петька!

– Откуда ты знаешь? – улыбалась Аля.

– Как откуда? – удивлялась дочь. – Так видно же, мам! Димка мне ватрушки свои подсовывает, знает, как я их люблю. А Петька конфеты из дома приносит. И еще на прогулке цветочков нарвал! Прямо с клумбы, мам! Нина Сергеевна знаешь как орала? Говорила, что переведет его в младшую группу!

– Ладно, Ань. Не задавайся. Во всех девчонок мальчишки влюбляются. Не в тебя одну.

– В меня одну, – уверенно и твердо возразила дочь. – Я знаю.

В школе тоже случились перемены. Директриса наконец ушла на пенсию. Ждали назначения из роно. Боялись пришлого человека – Виктория, конечно, не сахар, но ее все знают и знают, что от нее ожидать. Стерва, но на подлости не способна. Скорее, самоутверждается. Нет, пусть лучше человек предсказуемый и понятный, чем незнакомый. Наконец пришел приказ – Виктория. Гордо вскинув голову и поцокивая каблуками, она шла по коридору и царственно раздавала кивки.

А через пару недель вызвала на ковер Алевтину.

Вроде и нервничать повода не было, а волновалась – что еще ждать от самодурки? Метла вроде не новая, но официально утвержденная. Да и симпатии у нее никогда к Але не было, это же очевидно.

Но все оказалось совсем не так. Виктория, важная и величественная, предложила ей место завуча.

– Ну я не знаю, – растерялась Аля. – Спасибо вам за доверие, но есть люди старше и опытнее. Мне так кажется.

– Это все, что вас волнует? – Виктория прищурилась. – Ну тогда решено! Пишу приказ. – И, подумав, добавила: – Знаете, Алевтина Александровна, что касается опыта… Ваша судьба – а мне она немного известна – это опыт, несравнимый с проведенными годами в школе! Я так считаю. Ну и вообще, я вижу, какой вы человек, и мне этого вполне достаточно. Ну что, решено?

Аля нерешительно согласилась.

Вот как бывает. Во-первых, карьера, во-вторых, прибавка к зарплате. В-третьих, меньше часов. А вот от классного руководства Аля отказываться не хотела. Ей нравились походы с детьми в музеи и театры, поездки по городам, совместные чаепития по разным поводам, например, дням рождения. Подготовка к праздникам. Она дружила с ребятами, и это давало ей силы. С этим было жаль расставаться. Но сочетать с новыми обязанностями, кажется, невозможно.

– Посмотрим, – сухо кивнула Виктория, – как будете справляться.

– В мае поездка в Питер, – напомнила Аля. – Ребята ее так ждут, да и я, если честно. Дочку обещала взять с собой.

– В Питер пожалуйста, – перебила директриса. – Кто возражает?

Аля обрадовалась. Да и вообще, загруженность на работе была для нее сейчас просто необходима, потому что дома было тяжко. Плохо было у них в доме. Неправильно.

С новой должностью муж поздравил сухо:

– О, какая карьера, Алевтинасанна! Стремительно взлетаете вверх! А там, глядишь, и до директора рукой подать! А дальше – в чиновники, в министерство. Рад за вас чрезвычайно! Мы в восхищении.

Убежала к себе и разревелась. Зачем? Зачем он так? Ох как обидно! Конечно, потом пришел. Пришел и каялся, умоляя простить. Говорил, что все это его комплексы: умная, успешная жена и муж-автослесарь. Разве ты этого заслужила?

Я понимаю, что тебе перед всеми неловко. У Виктории этой твоей муж генерал. У других тоже… в порядке. А у тебя, умницы, муж – слесарюга, люмпен… Социальное неравенство. Аля, не отрицай, что тебе все равно и что ты не стесняешься. Не поверю. Вы слишком хороши для меня, Алевтинасанна!

Теперь утешала она: самый лучший, самый умный, самый-пресамый!