Почти счастливые женщины

Болезнь, слава богу, развивалась медленно. Лекарства, тормозящие ее развитие, уже появились. Муж, догадавшийся о серьезной проблеме, впал в депрессию. Приходилось бороться и с этим. Спустя четыре месяца постоянного лежания на диване лицом к стене он поднялся и слабым голосом объявил, что хочет работать.

От счастья у Галины закружилась голова.

Теперь они усаживались в гостиной, Лев Николаевич ходил по комнате, застывал у окна, устав, ложился на диван, но говорил, говорил. А она печатала. Иногда он задремывал и давал ей передых.

Ко всему человек привыкает. Привыкли и к этому. Только теперь Лев слушался ее беспрекословно – час гуляния в лесу, два часа на работу. Обед, обязательный дневной отдых, полдник – кофе с пирожками или печеньем, телевизор – по часам, не больше двух. Потом легкий ужин и «спать, спать, Левушка. Никаких ночных бдений! Только строгий режим! Иначе не вылезем».

Он стал слезлив – мог захлюпать носом по любому, самому ничтожному, поводу. А Галина стала еще крепче, еще сильнее.

Потому что женщина – ей положено.

Пьеса была написана и куплена – чудеса! – сразу несколькими театрами. Галочка расцвела от гордости за мужа: «Я всегда в тебя верила!»

На премьеру купила новые платье и туфли, сделала укладку и маникюр.

Премьера прошла неплохо, бурных оваций не было – не тот сейчас народ, но и пресса приняла ее достаточно неплохо.

Впрочем, плохие рецензии она ему, разумеется, не показывала.

Через три года Галочка упала на улице, недалеко от дома, возле Сбербанка, когда пошла платить за квартиру. Подобрала ее «Скорая» – инсульт, с частичной потерей речи.

Медики не сразу поняли, о чем так беспокоится эта полная, пожилая, симпатичная женщина. А она все что-то пыталась сказать, горько плакала и хватала их за руки.

Наконец уловили, сообразили: муж! Сообщить мужу. И если можно – в мягкой, щадящей форме. Немолодая фельдшерица-бурятка с широким и добрым лицом нащупала в кармане больной телефон. Нашла и нужный номер – Левушка. Набрала и все объяснила:

– Ничего страшного, вылечим, Первая городская, отделение неврологии.

Больная внимательно и настороженно следила за разговором.

– Все будет хорошо! – приговаривала фельдшерица, гладя больную по растрепавшимся волосам.

Там, в больнице, Галину мало интересовала собственное здоровье. Она думала только о Левушке. Как он справляется? Что ест? Как принимает таблетки? Ведь этим занималась она.

Речь понемногу вернулась – неразборчивая, невнятная, нечеткая.

Но она могла объясниться, и это уже было счастьем. Звонила Льву, беспокоилась, задавала дурацкие вопросы. Умоляла к ней не приезжать. Но он приезжал, брал такси и приезжал. Сидел и плакал. Врач отчитывал его, а Галина Ивановна на врача цыкала.

Потом сообразила и позвонила Софье. Кое-как объяснила ситуацию. Та молча выслушала и сказала, что «с доставкой еды» разберется, а уж со всем остальным – извините. Маша совсем вышла из строя, толку от нее никакого, а вот нанять домработницу – это пара пустяков. Сейчас полно приезжих, ищущих работу с проживанием. Галина Ивановна разнервничалась, забеспокоилась – чужой человек в доме? Чужой человек станет ухаживать за ее Левушкой?

– Ну как хотите, – жестко отрезала Софья. – Я другого выхода просто не вижу. Кстати, Галина, а вам? Что нужно лично вам? Я могу привезти.

Галина Ивановна испуганно отказалась:

– Что вы, у меня все есть! У меня все в порядке! Только Левушка…

– Послушайте, инсульт-то у вас, а не у вашего Левушки! – В Софьином голосе Галина Ивановна уловила и раздражение, и пренебрежение, и насмешку.

«Несчастная женщина, – подумала она, – не понимает, что такое любовь». И заплакала. Всех ей было жалко – и заброшенного, одинокого Левушку, любимого мужа, и несчастную, одинокую и озлобленную Софью. И врачей, которых Галина, как ей самой казалось, окончательно замучила. Только про себя она не подумала. Просто ни разу не вспомнила про себя.

Софья слово сдержала – продукты доставляли из магазина, по списку. Нашла и приходящую домработницу, девицу из молдавского села. Готовить та толком не умела, но сделать пюре и провернуть мясо могла. И на том спасибо.

Через месяц Галина Ивановна вернулась домой. В квартире была непролазная грязь, на посуде следы от жира, плита в следах пригоревшей еды. Любимый муж Левушка – заброшенный и потерянный, со слезящимися глазами и в грязной рубахе.

Отлежав полдня, Галина Ивановна принялась за дела.

Пылесос, швабра, тряпки, ведро. Знакомые и родные приспособления. Как же она по ним соскучилась!

Было тяжело. Даже не так – тяжко. Но справилась, справилась. Нашла в морозилке курицу, поставила в духовку. Почистила картошку. Жарить, как любит Левушка, сил нет, сойдет и отварная.

Пообедали. Муж был счастлив и все гладил ее по руке.

Вместе поплакали. После обеда Левушка перемыл всю посуду.

Галина снова расплакалась. Не узнавала себя – такой стала плаксивой.

Он уложил ее в кровать и ушел в гостиную на диван:

– Отдыхай, милая! Если бы ты знала, как я счастлив, – пробормотал он, поцеловав ее руку.