Почти счастливые женщины

Софья Павловна с интересом наблюдала за внучкой. Каждое воскресенье куда-то собирается – как правило, по утрам, после завтрака. Свидание утром? Да, странновато… Что это за утренние встречи? Вариантов не так уж и много – герой ее романа, например, офицер и может уйти в строго назначенное время. Или, к примеру, врач на «Скорой». Хотя как-то глупо, нет, не сходится. Возможно, он человек женатый и именно в это время, в воскресное утро, придумывает для жены байки про спортивные занятия или что-то в этом духе.

Или он разведен и воскресным утром встречается со своим ребенком.

Все странно, и странно очень. Да и сама Аля ведет себя странно – нельзя сказать, что она очень тщательно готовится к свиданиям. Нет, как всегда опрятна, надушена, элегантна. Это заслуга ее, Софьи. Кое-чему хорошему она ее научила. И все-таки! Она не старается сильнее подкраситься, надеть что-то нарядное, и самое главное – у нее не горят глаза. А у девушки перед свиданием не глаза – яркие, сверкающие, вспыхивающие звезды. И в них все отражается.

Выходит, не влюблена? Просто проводит время? Ну во-первых, это не Алин вариант. Опять же, с такой регулярностью. А во-вторых, Софья Павловна была уверена – если бы у Али случился роман, то свою ба она бы точно ввела в курс событий. Потому что даже таким закрытым людям, как Аля, необходимо поделиться счастьем и сомнениями.

В то, что ее Аля попала в плохую историю, Софья Павловна ни за что не поверит. Если только она, не дай бог, снова не якшается с этой Лобановой – тогда да, беда.

Спросить напрямую? Пожалуй. Только услышит ли она в ответ правду? «Буду настаивать, – решила Софья Павловна. – В конце концов, я ее бабушка и имею право на правду». Да и внезапная мысль про «милую» подружку так ее огорошила, что она совсем потеряла покой. Но, опять же, почему в воскресенье с утра? Глупость какая-то…

Начала издалека:

– Аля, а в следующее воскресенье ты свободна?

Видела, как та застыла у зеркала. Молчит. Раздумывает.

– А ты что-то хотела, ба?

Голосок абсолютно невинный.

– И еще как! – Софья Павловна решила не отступать. – Я бы хотела, Аля, знать правду. Куда ты уходишь каждое воскресенье? – Все это она проговорила резко и сухо и видела, как побледнела и расстроилась внучка. Стоит с расческой в руках и вот-вот разревется. Выходит, что-то плохое.

– Ба, – тихо сказала она, – я тебе все скажу. Я… – Она расплакалась. – Я совсем завралась. Надо было сразу тебе все сказать! А я испугалась. Испугалась, что ты обидишься! И будешь права! А дальше, когда все завертелось, стало еще сложнее, понимаешь? Вот и стала… врать постоянно. Ба! Если бы ты знала! Если бы ты знала, что для меня самое страшное!

Софья Павловна словно окаменела.

– Аля, девочка, что с тобой случилось? – От страха и ужаса затошнило, она покачнулась и схватилась за стул.

Тут же взяла себя в руки и обняла свою бедную девочку.

– Аля, Алечка! Что вообще могло случиться с такой, как ты? Да ничего плохого, я просто уверена! Ты ж у меня святая! У тебя в голове и в сердце ничего темного! Тебя кто-то обидел? Оскорбил? Унизил? Ты только скажи, моя родная! Я позвоню Вите Кронову, он из органов, мой старый поклонник. Только бы он был жив! И он во всем разберется, я тебя уверяю! У Вити все связи в руках – еще бы, КГБ, он всесилен! Что же ты молчала, моя милая? Страдала и молчала! Да мы посадим его, твоего обидчика, он получит по полной! Аля, – она отодвинула внучку и посмотрела ей в глаза. И тут же замолчала: внучка смеялась, размазывая по лицу темные от туши слезы.

Софья Павловна устало опустилась на стул.

– Ты что, надо мной издеваешься? Что ты ржешь, прости господи, как цирковая лошадь? Аля, ты спятила? О господи!

Икая и захлебываясь в смехе, Аля умылась, выпила стакан воды и наконец успокоилась.

– Ба, ну прости! Прости ради бога! Просто так смешно вышло: «Мы его посадим, он получит по полной!»

– А-а-а-а, тебе смешно, – с обидой протянула Софья Павловна. – А вот мне, Аля, не очень. И вообще, пока ты немедленно мне все не расскажешь, я вообще отказываюсь с тобой разговаривать!

Пришлось. Пришлось рассказать. Давно было пора. Ба в своем уме, как всегда, ни слова не спрашивает, не любопытствует, в душу не лезет, ждет, пока внучка сама расскажет. Словом, верна себе. Аля во всем виновата сама. Сколько можно испытывать терпение человека, к тому же пожилого и нездорового?

Ба слушала, не перебивая. Иногда хмыкала, качала головой, и ее красивые узкие брови взлетали наверх. На лице ее была целая гамма чувств – удивление, недоумение, сарказм, расстройство, обида и снова удивление.

Аля закончила недлинный рассказ и выдохнула – ей сразу, почти моментально, стало легче, камень свалился с груди.

Софья молчала, внимательно, словно впервые, разглядывая ее.

– Ба, ты очень обиделась? – прошелестела Аля. – Я тебя оскорбила? И ты меня не простишь? Никогда не простишь, да, ба? Не простишь мне это вранье? Просто… просто я боялась, ну и вконец завралась… – Аля опустила голову и закрыла лицо руками. Сквозь тонкие пальцы лились беззвучные слезы.