Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922

Некоторые не удовлетворялись присвоением себе офицерского звания и, для того чтобы поднять себе цену, нацепляли на себя значки различных высших учебных заведений, мимо которых, по всей вероятности, даже и не проходили. Так, например, один молодой человек из английской группы, именовавший себя штабс-капитаном автомобильного батальона и украшенный университетским значком, однажды совершенно серьезно спросил меня, что такое значит в русском переводе имя Модест[130]. Когда же я выразил удивление, что он, классик по образованию, не знает этого, то самозванный студент сконфужено ответил, что знать-то он знал, да за время войны позабыл. И таких, как он, среди молодежи было немало. Только среди лиц более зрелого возраста можно было безошибочно определить, был ли он действительно кадровым офицером или нет; офицеры же ускоренного производства во время войны, после четырехмесячных офицерских курсов, мало чем отличались, как в смысле общего, так и военного образования, от той солдатской массы, из рядов которой они вышли.

Таким образом с грехом пополам были составлены именные списки эшелона для представления их военным властям по прибытии «Могилева» к месту назначения.

Но вот, не помню хорошо, на какой день нашего плавания, проснулся я утром от непривычного ощущения, что пароход стоит на месте. Поспешно выскочил на палубу. Мы стояли у самой набережной в гавани, защищенной со стороны моря молом. От низкого берега с рядом высоких каменных зданий, судя по виду пакгаузов и торговых контор, круто взбегали наверх узкие улицы, столь характерные в старинных городах, слева от нас высоко поднимались ярко-желтые отвесные скалы, кое-где на скалах и на противоположном берегу виднелись укрепления отжившего типа. Мы были в бывшей твердыне мальтийских рыцарей – Ла-Валетте[131]. Нет сомнения, что защита острова, этого опорного пункта английской эскадры Средиземного моря, организована согласно современной военной морской технике, но нынешние укрепления не так-то легко отыскать глазом.

Поторопился напиться чаю и отправился на берег. Я вообще избегаю посещения интересных для меня мест в большой компании и предпочитаю осматривать их или в одиночестве, или в сопровождении двух-трех лиц, более или менее одинаковых со мною вкусов, с которыми приятно поделиться своими впечатлениями. В большой компании вы всегда, во-первых, стеснены и временем, и выбором интересующих вас предметов; во-вторых, банальные суждения посторонних нередко расхолаживают интерес и портят впечатление от виденного. Так и теперь: воспользовавшись тем, что большинство пассажиров замешкались на пароходе, я одним из первых ступил на берег и прежде всего отправился к той отвесной ярко-желтой скале, которая привлекла мое внимание с парохода. По счастливой случайности, я, не имея в своем распоряжении путеводитель, напал сразу на одну из достопримечательностей Ла-Валетты, которую большинство моих спутников проглядело. Я говорю о лестнице, высеченной в скале и ведущей до верхнего плато, на котором устроен парк. Лестница эта поднимается винтообразно, то выходя на свет Божий, то врезываясь туннелями в недра скалы. Рядом с ней устроен лифт, но я, разумеется, не воспользовался им. Парк наверху скалы сам по себе неважный: деревья приземистые, чахоточного вида, посаженные, как в цветочных горшках, в ямах, выбитых в сплошном камне и наполненных при носной землей, но зато вид оттуда на противоположную сторону гавани, на море – бесподобный. Оттуда я пересек весь город, кстати сказать, небольшой, с узкими улицами и тесно прилепленными один к другому домами. От многих из них так и веет Средними веками. Много церквей. По улицам сновала уже довольно многолюдная толпа прохожих особой расы: мальтиотов{244}, смесь римлян и греков, не без примеси, должно быть, и восточной крови. Привлек мое внимание убор мальтиоток: представьте себе целый фордек[132], около аршина[133] в диаметре, который прикреплен каким-то образом за плечами и держится торчком. Женская фигура как бы сидит в детской колясочке. Как платье, так и этот оригинальный аппарат обязательно черного цвета. Как мальтийские матроны управляются с ним во время ветра, столь обычного на этом острове, открытом для всех бурь, – это их секрет{245}.

Дойдя до окраины города, противоположной гавани, я увидел, что с суши он обнесен сплошной оградой устаревшего типа времен Вобана[134]. С крепостного вала на большое расстояние была видна окрестная местность, ровная, безжизненная, серо-желтого цвета, напоминающая собой окрестности Севастополя. Полагаю, и время было неблагоприятное: начало зимы. Быть может, весной и летом картина другая.