Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922

Мне привелось прочесть в Буэнос-Айресе интересную книгу – отчет одного англичанина, капитана Хэда, командированного в 1825 году английской компанией Аргентинских серебряных приисков для обследования доходности этого предприятия. Капитан Хэд дважды пересек всю страну от Буэнос-Айреса до Мендосы и рисует мрачную картину внутреннего хаоса ее. Население группируется лишь у более крупных пунктов, где находит сравнительную безопасность. Вне их повсюду следы хозяйничанья индейцев. Одиноко стоящие трубы, полуразвалившиеся стены на местах некогда процветавших ранчо, неубранные трупы людей и животных обозначают пути следования диких орд. Наглость индейцев с исчезновением регулярных испанских войск, поддерживавших порядок в стране, доходила до того, что не один раз они были даже в расстоянии не более пяти километров от Буэнос-Айреса, и жители столицы дрожали за свою жизнь.

Отчет свой капитан Хэд заканчивает пророчеством, что недалеко то время, когда аборигены страны выбросят незваных пришельцев в тот океан, из-за которого они пришли. Весьма возможно, что предсказание это исполнилось бы, если бы среди атаманов вооруженных шаек caudillos не появился властолюбивый, энергичный человек, который сумел расправиться со своими соперниками и захватить в свои руки всю власть в стране. Приемы его были быстры и просты. Всех противящихся его воле, без различия ранга и общественного положения, будь то губернатор провинции, алькадо[195], епископ, простой скромный ранчеро, почтенный патер, богатый или бедняк, он расстреливал, не стесняя себя никакими формальностями суда. Благодаря этим мерам ему уда лось подавить междоусобицу и спасти страну от разгрома. В течение своей диктатуры он произвел около сорока экспедиций против непокорных индейцев, бóльшую часть их уничтожил, а остатки отбросил к северу в Чако и к югу в Патагонию. Дело было произведено настолько чисто, что в настоящее время в центральных штатах Аргентины не встретите ни одного чистокровного индейца, разве только в эскадроне Секуридад (вроде нашей конной полиции). Удалось ему отстоять Аргентину и от поползновений англичан, которые далеко были не прочь завладеть таким лакомым кусочком, каким был Буэнос-Айрес. До сих пор некоторые прибрежные здания города хранят следы ядер английского флота.

Но жестокий режим Росаса, полный произвол власти, бесправие и беззаконие, естественно, создали массу недовольных. Современники, стонущие под его железной десницей, конечно, не могли сознавать той косвенной пользы, которую он, бессознательно, по всей вероятности, судя по его характеру, принес стране, и ждали только благоприятного момента, чтобы сбросить его иго. Тем, которым удалось счастливо избежать смерти, спасались в соседний Уругвай. Там формировались партизанские отряды, вторгались на территорию Аргентины и поднимали бунт. Долгое время Росас с успехом боролся со своими врагами, наконец они осилили его, но судьба избавила его от той участи, которая неминуемо ожидала бы его противников в случае его победы: после поражения в решительном сражении он бежал на английский корабль, стоявший в гавани Буэнос-Айреса, и окончил свои дни в глубокой старости в Англии, в конце 70-х годов.

После падения Росаса в Аргентине началась более или менее правильная политическая жизнь, прерываемая кое-когда пронунциаменто, без которых, по-видимому, не могут обойтись романские республики Америки, но приемы Росаса, несмотря на их первобытную простоту, находили себе подражание даже в сравнительно недавнее время.

Известный скульптор, некто Бродский, показывал мне вылепленный им бюст одного аргентинского генерала, умершего в 1918 году, обессмертившего себя лаконической телеграммой. Подвиг его заключался в следующем. Губернатор одного штата не подчинился какому-то распоряжению конгресса; потребовалась интервенция центральной власти. В штат был послан упомянутый генерал с поручением урезонить строптивого сатрапа. Приехав в столицу штата, этот генерал отправился прямиком к губернатору и, войдя в его кабинет, не говоря дурного слова, застрелил его, после чего послал конгрессу телеграмму: «intervine» (прошедшее время от глагола interviner – произвести интервенцию).

Верхние слои общества, интеллигенция страны, внешним лоском своим старается походить на таковую Старого Света, но у нее недостает самого главного – традиций. Даже самые верхи – магнаты, владельцы необозримых земельных угодий и бесчисленных стад, в третьем, а то и во втором поколении происходят от простых гаучо (южноамериканский ковбой) или бывших соратников Росаса и его противников, и немалый процент индейской крови течет в их жилах. Несмотря на наличие университетов и высших технических заведений, невежество удивительное.

Вот пример.