Под часами

Наденька тоже оказалась в этом стремительном потоке и не знала, что делать. Она чувствовала совершенно противоположно происходяшее прилагаемым усилиям. Чем больше она старалась надавить, ублажить и этим купить талантливых подопечных, тем быстрее пустели их ряды вокруг нее. Оставались послушные, серые, готовые подобострастно соглашаться, приближаться иногда на непозволительно короткое рассстояние. Она переживала, ибо старалась искренне и верила во что-то хорошее… часто подумывала, что, вероятно, оказалась в жизни не на своем месте… что ей предначертано быть благополучной женой… она разглядывала себя в зеркало и думала: "Если бы я была мужиком…

Но те, кто лип к ней, были плоскими и бесперспективными, а тот, кого она выбрала, отдалялся, отдалялся, и она чувствовала, что малейшее усилие удержать только отталкивает его еще дальше… иногда в сознании возникал муж, но уже как мелкое обстоятельство жизни. Не жалко даже, казалось, вложенных в его восхождение усилий… ей было мало — остановился он, охладела она… Разлука, распаляющая истинную страсть, настоящее чувство, спокойно размежевала их… она только сожалела, что потратила зря столько времени…"А может, я правда, "сука в ботах"? Ей даже уже и больно не было от этих слов Пал Силича…

Она набрала номер Автора и попала прямо на него. "Может, начинается удачная полоса… — Мелькнуло у нее до того, как прозвучали первые слова. Ей пришлось долго уговаривать его, и когда надежда совсем заплутала в дебрях "мы можем еще сделать много хорошего", "вашему таланту нужна поддержка", "я не собираюсь нарушать Ваши творческие планы", он вдруг неожиданно согласился встретиться…

Однако, и разговор с ним не принес ее душе облегчения. В тайне, не формулируя вслух, она надеялась затеять снова какую-то совместную работу Автора и уехавшего Павла Васильевича, и, таким образом, опять часто общаться с ним… восстановить то, что казалось потерянным навсегда… но ничего не получалось. Они в разговоре произносили какие-то слова, но думали каждый о своем, совершенно неизвестном и неинтересном другому.

Автор о последнем разговоре с Таней: "от блядей я тебя отмою… от этой суки будешь без меня сам отмываться… Ему казалось, что она несправедлива к Надежде Петровне, хотя в глубине души точил червячок…"очень похоже на то, что Таня права… а эта смазливая лиса… так люди и попадаются… Куда? Зачем? — И вопросы не формулировались, и ответы плыли, как щепки по реке мысли…

Надежда Петровна говорила и вспоминала, где она видела объявление о туристической путевке в Европу… что надо прервать эту полосу жизни резким поворотом… она всегда так делала, когда заходила в тупик, меняла ритм жизни, чтобы оглядеться и принять решение…

Оформление и сборы заняли не много времени… номенклатура… тем более, что путевки распределяла Маша из их же ведомства… они отправились в аэропорт вместе на такси с легкими новенькими чемоданчиками (с колесиками и вытягивающейся ручкой), купленными по такому случаю…

В зале было немного людей. Табло уверенно подмигивало любопытствующим и ловко перебрасывало строчки с названием приземлившихся рейсов и рядом рейсов отправления… они уселись на пластиковые кресла напротив и смотрели на эту фантастическую игру перемещения судеб… здесь будто чувствовалось дыхание времени, в этом веере названий городов, авиакомпаний и цифр… сама по себе легкость передвижения, уверенность, что через три часа окажешься на другом конце Европы, а через семнадцать в Мельбурне, создавали необыкновенное настроение…

"Как хорошо, что я это придумала!" — Размышляла Наденька… она сама "выезжала" заграницу впервые. Маша сидела рядом, прикрыв глаза, ее одолевали другие мысли — она вспоминала, все ли внесла в список необходимых покупок для мужа, детей, родственников, знакомых и сувениров для "нужных людей"… нелегкое дело… Она уже не первый раз совершала такие туры, одевала двух дочерей… всю семью… получалось очень выгодно… лучше, чем доставать те же вещи у перекупщиков здесь…

Вдруг, что-то неуловимое послышалось в зале ожидания… шорох… гул голосов… движение воздуха… обе женщины повернули головы. Из одного конца зала в другой медленно и как-то обреченно двигалась темная масса: тележки так нагружены чемоданами, что не видно было идущих за ними людей… они, как самоходные груды скарба, шурша колесиками, плыли побуждаемые чьей-то волей. Выливаясь из-за поворота, эта темная лава надвигалась на свободное пространство, вытесняя из него, казалось, свет и воздух. Какая-то стена напряжения и тревоги двигалась перед ними и охватывала всех ожидающих… вот эта лавина стала распадаться на отдельные глыбы, состоящие из темно одетых людей с напряженными лицами, детей, крепко прихваченных родительскими руками, шаркающих стариков, некоторых везли на инвалидных креслах. Все шли молча, сосредоточенно, тихо преговариваясь, сгибаясь под тяжестью сумок…"как на картине "Владимирский тракт, " — вспомнила Наденька свои уроки в Третьяковке…

Она пристально всматривалась в длинную черную реку людей. Неуправляемая тревога охватила ее, какое-то смутное воспоминание…