Под деревом зеленым или Меллстокский хор

— Благодарю вас, мистер Дьюи, мне, конечно, больше нравится чашка. Постойте, надо же еще найти ложки!

Фэнси опять полезла в корзину; минуты через две или три она подняла голову и спросила:

— Может, вы как-нибудь обойдетесь без ложки?

— Прекрасно обойдусь, — ответил на все согласный Дик.

— Дело в том, что ложки куда-то подевались, — наверно, завалились на самый низ. А, вот одна есть! Дать вам ее, мистер Дьюи, или не надо?

— Не надо. Мне ложку не обязательно.

— Тогда я возьму ее себе. Я без ложки не могу. А вам придется мешать чай ножом. Будьте добры, снимите чайник с огня, а то он весь выкипит.

Дик метнулся к камину и с готовностью снял чайник.

— Ну вот, вы так торопились, что вымазали руку сажей. Чайник берут тряпкой — неужели вас дома этому не научили, мистер Дьюи? Ну, ничего, пойдемте, я тоже вымою руки.

Они пошли в соседнюю комнату, где на табуретке стоял таз.

— У меня только один таз, — сказала она. — Закатывайте рукава, а я тем временем вымою руки.

Она опустила руки в воду и вдруг воскликнула:

— Ах, какая досада, — воды для вас совсем не осталось — разве что вы принесете из колодца, а он ужас какой глубокий. Все, что было в кувшине, я вылила в чайник и в этот таз. Может, вы вымоете руки в той же воде, что и я?

— С удовольствием. А чтобы не тратить время зря, я, с вашего разрешения, не буду ждать, пока вы кончите.

С этими словами он опустил руки в таз, и они стали плескаться в четыре руки. Впервые в жизни прикоснувшись к женским рукам под водой, Дик отметил про себя, что ощущение это довольно приятное.

— Я уж не пойму, где мои руки, а где ваши, они совсем перепутались, сказала Фэнси, поспешно вынимая руки из воды.

— Ну и пусть себе — я, по крайней мере, ничего не имею против, — сказал Дик.

— Батюшки — полотенце-то я не достала! Всегда вспоминаешь о полотенце, когда руки уже мокрые!

— Само собой.

— «Само собой»! Как это скучно, когда с тобой во всем соглашаются! Подите сюда, мистер Дьюи. Вы не сумеете поднять крышку сундука локтем, а потом как-нибудь вытащить из-под белья полотенце? Только ни в коем случае не трогайте ничего мокрой рукой — сверху лежат накрахмаленные вещи.

С помощью ножа и вилки Дик умудрился достать полотенце из-под кисейного платья, не замочив последнего.

— Боюсь я за это платье, — осмелился он сказать неодобрительным тоном, когда они вместе вытирали руки.

— Что? — спросила мисс Дэй и посмотрела в открытый сундук, где лежало платье, о котором шла речь. — А, знаю, что вы хотите сказать, — по-вашему, священник не позволит мне надевать кисейное платье?

— Вот именно.

— Ну что ж, мне прекрасно известно, что в глазах церкви кисея — слишком вызывающий наряд и не подходит для девушек, которые зарабатывают на жизнь своим трудом. Но мы еще посмотрим.

— Надеюсь, вы это говорите не серьезно?

— Вполне серьезно: мы еще посмотрим. — На лице Фэнси появилось решительное выражение, которое очень ей шло и могло не понравиться разве что епископу, священнику или дьякону. — Думается, я сумею переубедить любого священника, которому нет еще сорока лет.

Дик предпочел бы, чтобы она не бралась переубеждать священников.

— Мне не терпится отведать вашего чудесного чаю, — сказал он довольно непринужденным тоном, но без излишней вольности, как подобает человеку, занимающему промежуточное положение между гостем и постоянным обитателем дома, и с вожделением посмотрел на свое пустое блюдце.

— И мне тоже. Что-нибудь еще нам нужно, мистер Дьюи?

— По-моему, больше ничего, мисс Дэй.

Пододвинув себе стул, Фэнси задумчиво поглядела в окно, где можно было увидеть лишь Красотку, с аппетитом щипавшую свежую траву.

— Никто, видно, мной не интересуется, — проговорила Фэнси, устремив широко раскрытые грустные глаза куда-то мимо Красотки.

— А мистер Шайнер? — предположил Дик слегка обиженным тоном.

— Да, я и забыла, вот разве что он. Обескураженный подобным ответом, Дик тут же пожалел, что упомянул Шайнера.

— Наверно, настанет время, что и вы, мистер Дьюи, будете кем-нибудь интересоваться? — продолжала она с большим чувством, глядя ему прямо в глаза.

— Наверно, — ответил Дик с не меньшим чувством, и, в свою очередь, впился взглядом ей прямо в зрачки. Фэнси поспешила отвести глаза.

— Я хочу сказать, — продолжала она, предотвратив тем самым пылкое излияние, — я хочу сказать, что никто не идет узнать, вернулась я или нет, даже священник.

— Если вам хочется его видеть, я заеду к нему по дороге — вот только напьемся чаю.

— Нет, нет! Ни в коем случае не зовите его — незачем ему приходить сюда, когда у меня все вверх дном. Священники — это такой несуразный народ. Они совсем теряются, когда в доме беспорядок, бродят из угла в угол и предлагают всякие нелепости в таких заумных выражениях, что голова идет кругом и хочется, чтобы они сгинули с глаз долой. Положить вам сахару?

В этот момент на тропинке, ведущей к школе, показался мистер Мейболд.

— Ну вот! Идет! Как жаль, что вы здесь, то есть, как это неловко, ах, ах! — воскликнула Фэнси; лицо ее вспыхнуло, и она, казалось, досадовала не столько на священника, сколько на Дика.