Под грозой и солнцем

Для Няттинена эта новость не была неожиданной, но тем не менее она неприятно подействовала на него. Правда, он успокаивал себя тем, что, поскольку его не арестовали вместе с Пянтеевым, значит, против него нет подозрений. Но гнетущая неопределенность и какой-то внутренний страх не давали ему спать ночами. Его лицо осунулось, и под глазами появились синие круги. Встречаясь на улице с Васильевым, он по-приятельски улыбался ему и старался узнать по выражению лица прокурора о своем положении. Но разве на лице юриста что-нибудь прочтешь! Серьезный и сдержанный, Васильев держался с Няттиненом строго и официально, как держался со всеми, с кем имел только деловые отношения.

Выходя однажды вместе с Васильевым из столовой, Няттинен дружески посоветовал ему:

— Как бы вы не упустили Ларинена. Он может догадаться, чем все кончится, и… потом попробуй его найти.

Васильев заверил его:

— Будьте спокойны, мы никого не упустим.

Фраза прозвучала слишком двусмысленно. Няттинен побледнел. Прокурор пристально взглянул на него и ободряюще улыбнулся.

Был еще один человек, которого сильно интересовало дело Ларинена. Это Лесоев. Правда, теперь он стоял в стороне, но расследование, казалось, подтверждало его правоту. От Нины Степановны он знал содержание всех бумаг, в которых Няттинен разоблачал Ларинена.

Лесоев так и не мог решить, как ему быть с Ниной Степановной. Каждый раз она приглашала его зайти, и он снова и снова приходил. Человек сильной воли, он теперь непозволительно раскис, его влекло по вечерам в ее уютную маленькую комнатку.

Был поздний вечер, и Лесоев, по обыкновению, сидел у Нины Степановны, когда вдруг раздался стук и в комнату вошли две девушки — фельдшер из Кайтаниеми и ее сестра Светлана.

Лесоев растерялся. Поспешно вытащив блокнотик, он с серьезным видом принялся что-то писать. Мысленно он ругал Нину за то, что она не закрыла дверь на щеколду. Немало вечеров они провели здесь вдвоем, и никто об этом не подозревал, а сейчас по городу пойдет слух, что Лесоев ходит к одинокой женщине. Желая исправить положение, он встал и официальным тоном обратился к Нине Степановне:

— Товарищ Лампиева, значит, мы договорились с вами? Вы нам поможете?

Но «товарищ Лампиева» еще больше усложнила положение:

— Что ты прыгаешь? Садись на место. Ведь рано еще.

Ему ничего не оставалось, как снова присесть на край кровати.

Девушки передали Нине Степановне привет и посылку от отца. Она пригласила гостей к столу и спросила, что нового в Кайтаниеми. Особых новостей там не было, разве вот только Ларинен заболел…

— Коля, а можно ли обвиняемого вызвать в суд, если он болен? — спросила Нина Степановна у Лесоева.

Не успел он ответить, как Светлана накинулась на него:

— Вейкко в суд?! А что плохого он сделал?

Нина только пожала плечами.

— Человека исключили из партии, сняли с работы, — возмущенно продолжала Светлана, — он лежит в лесу больной, и его же еще судить собираются!..

Когда гости ушли, Лесоев встал и нервно зашагал по комнате:

— Как ты могла поступить так необдуманно, не считаясь с моим положением? Я должен быть примером моральной чистоты, а ты все выдала…

— Что все? — удивилась она.

— Ну все, что было между нами. И теперь мой безупречный образ жизни…

Нина обиделась:

— Твой образ жизни… твое положение… твоя честь!.. Все касается только тебя, а разве меня это не касается? О нас же говорит весь город! Весь город!.. — Ее голос задрожал. — А моя честь? Об этом ты подумал? За кого ты меня принимаешь? Разве я не честная женщина? К кому же, по-твоему, ты ходишь? — Нина всхлипнула, — Какое ты имеешь право так плохо думать обо мне?

— Нина, Ниночка, — уговаривал он ее, пытаясь усадить рядом с собой. — Ну, успокойся…

Она вырвалась из его объятий и громко, решительно заговорила:

— Я честная женщина, и ко мне надо относиться с уважением. Если ты намерен и впредь скрывать наши отношения, из этого ничего не выйдет. Не выйдет, слышишь?! Весь город уже знает, и пусть знает! Если ты думаешь опозорить меня перед людьми, я сумею постоять за свою честь! Я пойду к Кемову, пойду к кому угодно…

— Нина, Нина, ради бога, не говори так громко… — Лесоев подбежал к окну и выглянул на улицу.

— Громко? Я буду кричать. Буду так кричать, что весь город услышит!..

— Нина, Ниночка!.. — умолял Лесоев. — Давай поговорим спокойно. Мы ведь можем обо всем договориться по-хорошему, честно…

Она постепенно успокоилась.

— Я уже давно ждала, когда ты, наконец, об этом заговоришь…

Лесоев вытер со лба пот и беспомощно опустился на стул.

«Вот тебе и исход!» — подумал он. В это мгновение он был совершенно не похож на себя. Обычно уверенный и твердый в своих действиях, он сидел теперь растерянный. Взмокшие от пота волосы были взъерошены, но ему даже не пришло в голову приводить себя в порядок. Эта женщина диктует ему свою волю в вопросе, который касается не кого-нибудь, а его самого, и он ничего не может поделать. Самое страшное, что у него нет другого выхода. Лесоева передернуло уже от одной мысли, что Нина Степановна может пойти куда-нибудь с жалобой на него.