Под грозой и солнцем

И каждый огонек означает семейный очаг, предприятие или учреждение, место маленького или большого подвига. Скоро пароход причалит к пристани, каждый придет на свой огонек или зажжет новый. Ирине было приятно думать, что в этом море огней есть теперь и ее огонек, скромный, как ее труд, но в общем море труда и огней он вместе с другими украшает эти берега.

Она смотрела с палубы на огни этого города и уже спокойно вспоминала о пережитом здесь, о Роберте. Все отошло. Естественно, как упало дерево, подгнившее у корня. Роберт сам помог ей в этом. Ну что ж, пусть лунная дорожка не для нее! Главное — она не сломилась, не перестала верить в людей, в жизнь, в теплоту и искренность человеческих чувств и отношений.

Встречающих было мало. Какая-то старушка вытягивала шею, ища кого-то взглядом. Потом по ее морщинистому лицу пробежала радостная улыбка, и, расталкивая выходящих пассажиров, она стала пробираться к молодой, миловидной девушке.

Ваня бережно взял Ирину под руку, и они зашагали вслед за молодоженами.

Проводив Ирину до дому, Ваня начал прощаться, но Галя запротестовала:

— Ну что ты! Пойдем к нам, поужинаем, попьем чаю.

Ваня вопросительно взглянул на Ирину.

— Конечно, пошли, — пригласила она.

После долгого пути по озеру и осеннего холода в квартире показалось особенно тепло и уютно.

Ирина пошла на кухню помогать Гале. Скоро все сидели за чаем. Приятно утомленные поездкой, разговаривали мало.

— Ты, Ваня, заходи к нам почаще, — сказала неожиданно Галя.

Все расхохотались. Ваня сам расшифровал смысл ее слов:

— То есть теперь мне пора уходить, да? Действительно, скоро два часа.

С Ириной он прощался последний. Сам того не замечая, он дольше обычного держал Ирину за руку и вместо «спокойной ночи» тихо сказал:

— Спасибо, Ирина.

— За что? — спросила Ирина. — А день мы действительно провели чудесно. Ты заходи, Ваня.

Закрыв за ним дверь и вернувшись в комнату, она машинально подошла к зеркалу. От ветра и свежего воздуха лицо ее посвежело, но она этого не заметила, а лишь грустно улыбнулась:

— Постарела ты, Ирина.

Она долго не могла уснуть. Луна отражала на стене бледный прямоугольник окна. Противоположная стена на секунду осветилась от фар промчавшейся по улице автомашины.

На следующий день Ирина задержалась на работе. На предприятии, где она работала, организовали кружок художественной самодеятельности и стали готовиться к Октябрьским праздникам. Никому не пришло в голову пригласить в кружок машинистку, тихую и скрытную девушку, которая держалась молчаливо, мало разговаривала и ни с кем не делилась своими заветными думами. Кто же мог предположить, что в ней кроются незаурядные артистические способности!

Ирина сама пришла на репетицию. Все были в восторге:

— Вот теперь у нас своя певица!

На улице моросил мелкий дождь. Идя по мокрым тротуарам, Ирина размышляла, как хорошо все-таки наладилась у нее жизнь, какие у нее изумительные друзья, число которых особенно сегодня так заметно прибавилось!

И все-таки она будет петь в городе. Петь для этих замечательных людей.

Дома Галя встретила ее таинственной улыбкой и шепотом:

— А тебя тут давно ждут.

И вдруг из соседней комнаты вышел… Роберт.

Лицо Ирины залилось краской. Она стала суетливо снимать с себя плащ. Галя поспешила оставить их вдвоем.

— Можно с тобой поговорить? — растерянно спросил Роберт.

Ничего не ответив, Ирина открыла дверь в свою комнату и вошла. Роберт последовал за ней. Ирина указала глазами на стул и села на диван.

— Зачем ты пришел? — спросила она, видя, что гость не решается заговорить.

— Я хотел… — Роберту было трудно начать разговор. — Я много думал, много пережил… Пойми меня, Ирина, мне очень тяжело. Сам не понимаю, как все это получается: второй раз в жизни я теряю тебя… Свое счастье.

— Твое счастье… — Ирина сморщилась, словно от зубной боли. — Уволь меня, пожалуйста, от твоего счастья и от твоих…

— Родных, ты хотела сказать? Я с ними… Если бы ты простила меня, мы бы… Я готов даже уехать отсюда куда-нибудь…

— Ну и поезжай, — Ирина взглянула на него безразлично, как на чужого. — Какое у тебя дело ко мне?

— Ирина, дай мне высказать все, — проговорил он почти умоляюще. — Я поступил очень нехорошо. Но я пришел не извиняться. Словесное извинение… Зачем оно?

«Хоть раз говорит не книжными словами», — подумала Ирина.

— Нельзя ли все наладить? Ирина, подумай.

— Что наладить? — Ирина не поняла.

— Ну, вообще… Чтобы мы наконец стали жить вместе. Найдем комнату или здесь, у тебя. А может быть, и родители примут тебя со временем…

Дыхание Ирины стало прерывистым, ей не хватало воздуха. Роберт же продолжал, не замечая ее состояния:

— Мы бы жили хорошо. Даже материально. Меня ценят, хотя… Все уладится. И родители поймут…

— У тебя все? — Ирина встала.

Роберт, боясь, что она снова укажет ему на дверь, как в последний раз, заговорил быстро и сбивчиво:

— Конечно, я нанес тебе рану, но пойми, я в этом не виноват…

Ирина открыла дверь.

— Подожди. Я хочу еще объяснить…

— Я тебя поняла. Поздно, но поняла. — Она держала дверь открытой.

Роберт встал и нерешительно, будто на что-то еще надеясь, медленно пошел к выходу.