Под грозой (сборник)

чальными запавшими глазами. Он часто вздраги-

вал и медленно крутил головой, точно что-то да-

вило ему шею.

— Кто это?— почти с испугом спросил Сенька.

Его поразило: откуда мог взяться среди моря чу-

жой человек?

— Рыбак с Беглицкой Косы,—сказал тихо Ан-

дрей.—Утром подобрали. Баркас перевернуло, так

он за руль держался. Еще бы немного— и капут.

Во-время заметили.

Сенька смотрел во все глаза на измученного

человека, и казалось ему, что он видит сон. Вот

так ночь, сколько испытать пришлось. Сами чуть

не погибли и человека спасли.

У Сеньки болела голова и слабость была в теле.

Он умылся и подошел к котлу, где уже шла работа

ложками.

— Что, малец, набрался ночью страха?— спро-

сил, посмеиваясь, Алексей. У него было усталое

лицо и черные волосы слиплись на лбу, но глаза

смотрели, как всегда, зорко и твердо.

— Страшновато было, как баркас застрял,—

сознался Сенька,—думал потонем'.

— Да оно, если бы на твердый лед наскочили,

так, пожалуй, пошли бы на дно раков ловить.

А плакал, признайся?

— Нет,—твердо сказал Сенька.

— Молодец,— похвалил Алексей.—Из тебя бу-.

дет добрый рыбалка.

Сенька ел и поглядывал искоса на гостя. Какое

унего темное, печальное лицо. Оно точно вздулось,

опухло, и глаза мутные, потухшие. Дрожащими

руками медленно подносил он к губам ложку, опро-

кидывал в рот и как будто не чувствовал, что ест.

Крошки хлеба и пшена застревали в бороде. Когда

кончил есть, вытер рот рукавом и сказал глухим,

надтреснутым голосом:

— Сеток жалко. Новенькие, только что спра-

вил... Теперь хоть в петлю лезь: ни баркаса, ни

сеток.

— Что поделаешь? Дело наше такое. На риск

идем,— заговорили сочувственно рыбаки.

А у человека с бородой лицо стало красное

и веки заморгали: вот-вот заплачет. Однако удер-

-жался. Перешел на правый борт, сел и закрыл

глаза. И сколько Сенька ни смотрел на 'него, он

все сидел так с закрытыми глазами и темным

лицом.

Решили перебыть на море еще ночь, подловить

рыбы, а завтра домой. Погода, видимо, устанавли-

валась. День отдыхали и все хорошо выспались

под легкую качку, а вечером забросили сети. По-

том ужинали и после ужина долго не ложились

спать. Пели, разговаривали. Отошел немного и

гость и тоже разговорился и оказался душой-че-

ловеком. С горем своим он справился, подавил его

в себе—что делать?... И всем стало весело после

опасной беспокойной ночи. Были довольны, что

прошла она благополучно и никто не смалодуш-

ничал, даже Сенька, и все как будто стали еще

ближе друг другу.

Стали рассказывать о страшных случаях, какие

бывали на море, и много разных историй выслушал

Сенька в тот вечер. Многие не раз были на волоске

от гибели, то зимой, то летом, то в осенние бурные

ночи, и спасались каким-то чудом. С гордостью

смотрел на своих товарищей Сенька— вот они ка-

кие молодцы, ничего не боятся, все испытали, и

ему приятно было сознавать, что он среди них.

Ночь провел Сенька хорошо. Тепло было и не

понадобилось заворачиваться в паруса. Ярко и

радостно светили звезды. Проснулся Сенька о полу-

ночи и услышал крик диких гусей. Уже летели

весенние странники на новые места, и сладкой вол-

нующей музыкой звенели их крики.

Утром вытащили сети. И опять удачно. Рыбы

было много, и среди сул и сазанов попалось много

осетров и севрюг. Были они тяжелые, икряные, и

это особенно радовало рыболовов: мартовская икра

дорого стоит, по хорошей цене можно продать.

Управившись с сетями, наладились в обратный

путь. На первый раз довольно. Надо поспешить,

пока рыба в цене, а то навезут со всех сторон—

и упадет цена, прогадают.

Ветер был попутный, баркас шел хорошо. Лопо-

тали что-то веселое паруса. Солнце пригревало так

ласково и так славно было лежать на пахнущих

смолой досках, слушать, как хлюпает по бокам

вода, как кричат белогрудые, резвые чайки, и

думать о чем-то...

Сенька блаженно щурился, вглядываясь в голу-

бую даль, где маячили белыми пятнами рыбачьи

паруса, и думал:

«Что ни говори, а хорошо на море. Хорошо

быть моряком, плавать далеко, по большим морям,

на больших пароходах—на таких, что и бури не

страшно. Вот, кабы меня отдали в мореходную

школу. Можно б штурманом быть, а там и капи-

таном... Кончу вот городскую школу, поплаваю

лето, подрасту и буду проситься в мореходные

классы. Ученья я не боюсь, хоть там и трудные

науки, а Андрюха, надо полагать, согласится.

Сам ведь ме раз говорил: «Эх, кабы достатки,

подучился бы, да поступил в мореходную школу»...

Ну, стало быть и меня поддержит.

В городе Сенька не раз видел учеников море-

ходных классов. Такие все бравые, ловкие и одежа

у них хорошая: ясные пуговицы, фуражка с лен-

точкой без козырька—прямо смотреть любо.

И у Сеньки сладким трепетом замирала душа,

когда он представлял себя в ясных пуговицах и

в фуражке без козырька. Эх, хорошо-бы!..'

IX.

Стало уже вечереть, когда показался берег.

Солнце зажигало стекла в домах, горели маковки

городских церквей. Вот уже и обрыв обозначился

своими рытвинами и выступами. Как гнездо ласто-

чек, лепятся наверху домишки. На берегу копо-

шатся люди, чернеют баркасы. Виден край гавани

с каменным волнорезом. Стоит, как свеча, тонкий,

белый маяк, и стекла в фонаре светятся на солнце.

Дымят внизу пароходы... Все плывет навстречу,