Под каблуком у Золушки

— А что уже вечер?

— Ещё утро. И мы уезжаем прочь из этого города на весь день.

— Ты проведёшь весь день со мной? — радостно застучало в груди сердечко.

— Конечно! — шепнул он ей на ухо. — Только для этого придётся меня отпустить, одеться, спуститься в машину, а там сможешь уже досыпать.

— Кай, я люблю тебя, — вцепилась она в него ещё крепче, уткнувшись губами в шею.

— Я знаю.

— Кай, с днём рождения!

— Спасибо!

— У меня для тебя подарок.

Она почувствовала, как мышцы его недовольно напряглись.

— Ты же знаешь, я не люблю подарки.

— И всё же я подарю.

Он напряжённо замер по центру комнаты, пока она доставала свой подарок.

Ничего особенного, просто фенечка. Браслет, сплетённый из цветных ниток в скромном чёрно-коричневом цвете и лишь одной светлой ниткой. Она срезала целых три пряди с затылка прежде чем удалось вплести эти непослушные волосы.

— Ты должен загадать желание, — она приложила украшение на руку рядом с его часами.

— Любое?

— Любое. Когда оно сбудется, браслет порвётся. Или наоборот. Когда браслет сам порвётся, оно сбудется. Готов?

Он задумался, а потом кивнул.

Под его серьёзным взглядом она завязала украшение и аккуратно обрезала концы.

— Теперь можем ехать?

— А спасибо? — возмущённо развела она руками.

— Я думал, если поблагодарить, вся магия разрушиться, — улыбнулся он.

— Ничего не разрушится. Быстренько благодари в щёчку и поехали.

И они оба знали, что если это будет не щёчка, то сборы затянутся. Он чмокнул её влажными губами в нос, но спасибо так и не сказал.

Когда она видела его последний раз, этот браслет, потёртый и замызганный всё ещё держался на его запястье. Наверно, если бы не волосы, он уже давно бы сгнил и рассыпался. Но кератин распадается так медленно, что его желанию, наверно, не суждено сбыться.

Она опустилась на лавочку, обычно занятую молодыми мамками с колясками. Скоро она тоже будет сидеть здесь с книжкой, задумчиво покачивая ногой уснувшее дитя. Сзади неё на огороженной футбольной площадке орали мальчишки, запыхавшиеся и взмокшие. День выдался на редкость тёплый.

Четыре года назад 7 мая был ветреным и холодным.

Они приехали на берег реки. Едва подёрнутые изумрудной дымкой деревья, но зато ещё свежая яркая молодая трава. Оксанка натянула на уши поглубже шапку и засунула замёрзшие после тёплой машины руки в рукава — вот, пожалуй, и всё, что она сделала пока Кайрат доставал столик, шезлонги, мангал, дрова, мешок с углём, тазик с мясом и какие-то пакеты.

Он повесил на шезлонг плед и поставил на стол термос с кофе — единственный предмет, что прихватили из её дома.

— Твой завтрак!

Потом он внимательно посмотрел на треплющиеся на ветру кустики, на нехотя выползающее солнце и переставил машину.

— Вид, конечно, не очень, но зато тебя не будет сдувать, — спрыгнул он на землю и передвинул полулежачий стул к самому колесу.

— А ты куда?

— А я, не поверишь, рыбачить. Это же речка, — снова открыл он багажник.

— А ты умеешь? — выглянула Оксанка из-за двери с чашкой кофе в руках.

К своему удивлению она обнаружила две уже собранных длиннющих удочки и ещё какие-то снасти. Её познания в вопросах ловли рыбы упорно стремились к нулю.

— А вторая удочка для меня?

— А кофе угостишь? — улыбнулся Кайрат.

Она боялась его и обжечь и облить, поэтому, конечно, и обожгла и облила и ещё уронила крышку термоса, которая и стала её чашкой.

Но он только смеялся, когда она пыталась его вытереть, а потом побежала за подхваченной ветром пластиковой скорлупкой. Он вообще был в тот день таким счастливым.

— Я тоже хочу вот эту штуку с леской. И вот эту гадкую штуку тоже прицепи мне на крючок, — показывала он пальцем, когда погоня закончилась её победой.

— Как скажешь, — он вручил ей удочку на берегу и, расставив ноги на влажном песке, показал, как закидывать.

Отошёл подальше и смеялся, глядя как она упражняется.

— Подтягивай потихоньку, подтягивай, — подсказывал он.

— Что-то это неправильная какая-то удочка, — возмущалась Оксанка, распутывая очередную «бороду» из лески. — Я видела, должен быть поплавок. А здесь фигня какая-то.

В принципе, ей даже понравилось. Она согрелась, попадая дальше, чем на метр от берега с десятого раза. И треск этого устройства, на которое наматывалась леска ей понравился. Только она за что-то зацепилась.

— Кай! Что мне делать? Я, кажется, зацепилась! — перекрикивала она ветер.

— Подтягивай потихоньку, — он бросил свою удочку и подошёл к ней. — Совсем не идёт?

— Да вроде идёт, — волновалась она.

И вдруг увидела её. Маленькую блестящую рыбку, бьющуюся на крючке.

— Смотри! Ты рыбу поймала!

— Ааааа, Кай! — взвизгнула Оксанка в панике, когда этот вертлявый малёк повис в воздухе. — Помоги мне!

Он перехватил удилище, а второй рукой поймал леску прямо рядом с рыбкой.

— Поздравляю! Снимай!

— Ты с ума сошёл что ли? — наклонилась она поближе и снова взвизгнула, когда рыбка дёрнулась. — А это кто?

Она рассматривала маленькую длинную как селёдка рыбку.

— Чехонь.

— Бедненькая, — вздохнула Оксанка. — Ей же, наверно, больно.

Кай ловко вытащил из крошечного рта рыбёшки крючок.

— Держи. Дома пожаришь.

— Да, ну, тебя!