Под колпаком у ректора

Как и следовало ожидать, почти сразу паренек свернул с дорожки и по тропинке, едва угадывающейся среди высокой травы, нырнул в непроходимые на первый взгляд кусты.

Ну да, ну да. Ничего удивительного нет в том, что гадалка предпочла расположиться подальше от народа. Знает, что торкайцев полиция не жалует. Если кто-нибудь из прогуливающихся не поленится, найдет постового и пожалуется ему, то работе придет конец. Паренек наверняка успеет смыться – вон какой шустрый и верткий. А заодно выиграет время для своей подельницы, которой еще и шатер собирать надо.

В этот момент мы выбрались на небольшую полянку, и я, не удержавшись, презрительно фыркнула. Потому что роль шатра выполняла развешанная на ветвях ивы огромная цветастая шаль, под которой в теньке расположилась грузная, дородная женщина неопределенных лет. К слову, выглядела она как обычная горожанка. Может быть, чуть более смуглая. И золотых украшений чуть больше, чем обычно надевает на себя примерная мать семейства, собираясь на воскресную прогулку по городскому парку. Ясно. Если этой парочке придется убегать от полиции, то женщина просто сдернет шаль с дерева, уложит ее в свою объемную сумку, которую я приметила неподалеку, и какой-нибудь потайной тропкой выйдет на другую аллею парка. А там – ищи и свищи ее в праздно шатающейся толпе.

– Госпожа Рошалия. – Паренек остановился, не доходя до женщины нескольких шагов. Неожиданно низко поклонился, лбом почти стукнувшись о собственные колени.

Женщина отвлеклась от глубокомысленного созерцания ближайшего цветка. Лениво посмотрела на нас.

Надо же. Даже макияж у нее вполне нормальный, без излишеств. Обычно гадалки предпочитают жирную подводку на глазах, толстый слой пудры и яркий кармин на губах. Но не в данном случае.

– Что, Шандор, не густо сегодня с клиентами? – проговорила она с насмешкой. – А я предупреждала, что день пустой. Лишь зря время потеряем.

А вот голос у нее был таким, каким я его и представляла у торкайки, – бархатный, с едва уловимым мелодичным акцентом.

– Да вот привел парочку, – ответил Шандор. – Госпожа Рошалия, я обещал им скидку. Два расклада по цене одного.

Женщина посмотрела на нас. И если по Даррену она едва мазнула взглядом, то на мне его задержала.

Чем дольше гадалка смотрела на меня, тем мне становилось страшнее. Сразу же вспомнилось все дурное, что я когда-либо слышала про торкайцев. Начиная с того, что они якобы крадут младенцев, и заканчивая тем, что поклоняются совсем другим богам, чем мы.

– Боги, моя дорогая, у всех одинаковы, – неожиданно проговорила Рошалия. – Только разные народы дают им разные имена. Но камень останется камнем, нареки его хоть булыжником, хоть обломком скалы.

Я едва не попятилась, пораженная тем, что она так точно угадала мои мысли. Ой, в этот момент мне что-то окончательно разонравилась затея Даррена.

– А если камень назвать розой? – в этот момент спросил парень и словно невзначай сделал шаг вперед, встав так, чтобы прикрыть меня от изучающего взора гадалки.

– То благоухать от этого он не начнет, – спокойно ответила она. – Оставшись камнем по сути своей. – Чуть повысила голос, заметив, что Даррен собирается еще что-то спросить: – Молодой человек! Вы пришли сюда за дешевым развлечением, не так ли? Собираетесь за медяк посмеяться над моим даром. Или передумали и желаете побеседовать со мной на теологические темы?

Глаза Даррена смешно округлились. Он растерянно обернулся ко мне, но почти сразу взял себя в руки и растянул губы в снисходительной улыбке, опять повернувшись к гадалке.

– Как-то неласково вы встречаете клиентов, – посетовал он.

– Я неласково встречаю тех, кто высмеивает мой дар, – сказала женщина. С треском раскрыла веер и принялась обмахивать себя, добавив: – Молодой человек, я вижу всю вашу судьбу как на ладони. Мне даже карт раскидывать не надо, чтобы сказать, что вы нелюбимый ребенок в семье. Все внимание и забота родителей досталась младшему сыну, поэтому вы без спроса поступили в академию. Выбрали самую опасную специализацию, а именно боевую магию. Потому как хоть таким образом хотели вызвать у родителей беспокойство за вас. Эдакий способ убедиться, что им на вас не наплевать. – Гадалка сделала паузу, прямо и серьезно глядя на Даррена.

Парень уже не улыбался. Он переменился в лице и побледнел, что лучше всяких слов доказывало правоту гадалки.

– Но им оказалось наплевать, – сухо завершила она. – После чего вы озлобились на весь мир.

– Ни на кого я не озлобился, – возразил Даррен. Правда, его голос прозвучал как-то неуверенно и слабо. Он кашлянул и добавил с непонятным вызовом: – И вообще, мои родители любят меня!

– Родители всегда любят детей, – с какой-то загадочной интонацией протянула Рошалия. Уголки ее рта дернулись вниз, и она почти беззвучно выдохнула одно слово: – Своих.

Даррен вздрогнул так, как будто она хлестнула его наотмашь. Попятился, не отводя от Рошалии потрясенного взгляда.

– Ну как, я достаточно повеселила вас, молодой человек? – с едкой насмешкой поинтересовалась она. – Мое гадание заслуживает медяк?