Под красной крышей

– Твою новую дочь, – выдохнула Ксения с такой ненавистью, что даже Лиде стало нехорошо.

Его лицо напряглось непониманием:

– Мою… Кого?

– Не смей! – снова взвизгнула Ксюша. – Она похожа на тебя больше, чем ты сам! И нос твой, и губы, и глаза… И волосы такие же рыжеватые! Все! Все как есть!

Егор перевел взгляд на жену, и ей опять показалось, что он не притворяется.

– Лида, о чем это она?

У нее внезапно пересохло в горле, а сглотнуть никак не удавалось. Лида пыталась это сделать снова и снова, сама понимая, что это уже похоже на конвульсии, хотя пугать Егора ей совсем не хотелось. А чего хотелось? Она и сама не понимала в тот момент.

Наконец ей удалось смочить горло и заговорить:

– Я получила письмо с фотографиями девочки… Очень похожей на тебя. И записку с требованием отпустить тебя к ребенку. И к женщине, которую ты любишь. Но это, похоже, не она писала, – добавила Лида, полагая, что этого требует справедливость.

– Откуда ты знаешь? – дернулась Ксюша.

– Я не знаю, конечно… Просто мне так кажется.

– Еще и ее оправдывать будешь?!

Егор смотрел на жену с недоумением:

– Какая женщина? Я вообще не понимаю, о ком идет речь. Где эти фотографии?

– На них нет матери, только девочка. – Лиде и самой не давала покоя эта оплошность отправителя.

– Хорошо, покажи мне… Впрочем… Какой во всем этом смысл? Девочки мои, неужели вы думаете, что если б у меня действительно имелась внебрачная дочь, то я ничего не знал бы об этом?

Их известная обоим дочь опять выскочила вперед:

– А откуда мы знаем, что ты не знаешь?

– У нее убогий словарный запас. Ты не находишь? – заметил он, игнорируя этот выпад. – Ты же филолог, поработай с ней.

У Лиды помертвели губы:

– Как ты можешь… Шутить в такую минуту… Это все, по-твоему, забавно?

– Нет, не забавно, – согласился Егор. – Но и трагедии в этом никакой нет. Ты что, никогда не слышала, сколько приписывают известным мира сего внебрачных детей? Это письмо, девушки, всего лишь признак моей растущей популярности. Радоваться надо!

– Есть чему! – буркнула Ксюша.

– По крайней мере, нужно учиться не принимать такие вещи близко к сердцу. И может, мы прекратим это публичное представление?

«А ведь он прав. – Лида почувствовала, как от радости у нее ослабли ноги, и ухватилась за руку дочери. – Масса подобных сплетен по миру ходит! Нельзя же убиваться из-за любой ереси».

Накрыв ее руку горячей ладонью, показавшейся Лиде сухой и жесткой, Ксения проговорила, глядя на отца исподлобья тем тяжелым взглядом, который мало кто мог вынести:

– Ну ты молодец, папочка! Почти отвертелся. Вот только эта девчонка похожа на тебя как две капли воды.

– И что из этого? В мире даже двойники встречаются, что в этом поразительного? – сам того не ведая, повторил Егор слова жены.

– Ничего, да?

– Ничего, – произнес он с некоторой опаской, потому что взгляд дочери наливался темной угрюмостью.

– Значит, ничего не случилось! А ты уверен? На все сто процентов?

Егор еще не успел ответить, только задумался на долю секунды, а Лида уже поняла: то сомнение, которое она только заподозрила, действительно поселилось в его душе. И теперь оно не оставит в покое их всех.

* * *

О том, что эпоха перемен наступила, Янка догадалась с порога, встретив совсем другой взгляд.

«Он позвонил! – возликовала она. – Он захотел увидеть их с Пуськой!»

Ей захотелось обхватить Ульяну за шею, вдохнуть ее необыкновенный аромат, закружиться с ней вместе по комнате: свершилось! свершилось! Но прежняя робость перед этой женщиной, которую Яна никогда не смогла бы воспринимать как равную, остановила и на этот раз. Именно это, а не то, что Ульяна вовсе не выглядела счастливой. Ее состояние Янка назвала бы смятением. Впрочем, вполне понятным в такой ситуации.

Не выпуская из рук дочку, Ульяна расхаживала по двум своим комнатам, будто что-то искала, взглядом цеплялась за разные предметы, но ни на чем не могла остановиться. И Яне стало понятно: Ульяна и не видит ничего вокруг, просто мечется, не осознавая того, что выдает себя с головой. Изредка она стискивала девочку и бормотала, не позволяя Янке расслышать, потом бросала взгляд на часы и громко чертыхалась, на что Полина откликалась радостным курлыканьем и с обычным рвением запускала ручку в темные волосы матери.

– Ты опаздываешь, – робко заметила Яна. – Давай мне Пуську, мы пойдем погуляем.

– Нет!

Выкрик прозвучал так истерично, что Янка даже струхнула: «Может, все не здорово, а совсем наоборот?»

Боясь подать голос, она застыла возле «вольтеровского» кресла, в котором Ульяна обычно зубрила роли, то поджимая длинные ноги, то свешивая их через валик подлокотника. Присесть в это кресло Янке никогда и в голову не приходило, хотя днем никто не следил за ней.

Еще несколько раз измерив комнату шагами, Ульяна остановилась перед ней и мрачно проинструктировала:

– Значит, так. Никаких прогулок без меня. Никому не открывай дверь. У меня свой ключ. По городскому телефону не отвечай. Я буду звонить по сотовому.

– Да что стряслось? – совсем растерялась Яна. – Тебе кто-то угрожает?

– Можно сказать и так.