Под куполом «Феерии» [СИ]

— Я очень любила ходить в цирк во времена своей молодости, — старушка прикрыла глаза от нахлынувших воспоминаний. — Сейчас программы уже не те, но раньше это было настоящее волшебство. Артисты вкладывали в номера всю свою душу для того, чтобы каждый зритель ощутил себя в сказке.

— Вы так утверждаете, словно видели выступления всех современных трупп.

— Ты прав, не всех. Но те, на которые я ходила, мне не сильно понравились. Как-то сын попросил сходить с внучками на шоу одного приезжего цирка, так там бедный дрессированный слон пытался забраться на маленькую тумбу снова и снова, но у него ничего не получалось, а дрессировщик каждый раз приказывал ему повторять, — она неодобрительно покачала головой. — Цирк должен быть свободным.

Алек не смог удержать язык за зубами:

— А что, если я скажу, что знаю такое шоу, которое бы вам понравилось?

— Знаешь… — задумчиво протянула старушка, наблюдая за тем, как Алек бросает крошки слабым голубям, оставшимся без угощения. — У тебя глаза добрые. И я думаю, что сходила бы на шоу, которое ты мне посоветуешь.

Алек усмехнулся. Он не сильно понимал, какую доброту эта дама разглядела в его глазах и как вообще это относилось к цирку, но вытащил из кармана одну из афишек «Феерии».

— У нас новая программа в начале следующего года. Я буду рад, если вы придёте, — и ведь нисколько не покривил душой. Ему нравилась эта милая старушка с красивой улыбкой и россыпью морщинок в уголках глаз.

Она взяла афишу, внимательно просмотрела её и удивлённо приподняла брови.

— «Феерия»? Это же один из тех самых цирков, представления которых я смотрела десятки раз. И ты выступаешь там?

Алек кивнул.

— Раньше у вас были поистине завораживающие программы. Воздушно, красиво… Но я уже долго не ходила на эти шоу. Знаешь, история вашего цирка завораживает, сколько было побед и поражений!

Если бы действие происходило в мультике, над головой Алека сейчас бы зажглась лампочка. Он готов был расцеловать эту незнакомую старушку.

— Спасибо, — он расплылся в искренней улыбке.

— За что это?

— Вы только что спасли несколько жизней, — возможно, это прозвучало слишком пафосно, и старушка недоумённо моргнула. — Подали отличную идею. А сейчас извините, надо бежать, — сгорая от нетерпения, Алек сорвался с места и уже преодолел с десяток метров, прежде чем его окликнули:

— Хей, у меня есть ещё одна отличная идея. Точнее, совет. Я думаю, что у вас всё получится в вашем цирке, но знаешь, что ещё? Эта девушка, кем бы она ни была, признайся ей. Ну или помирись, если обидел. Поверь человеку, прожившему почти восемьдесят лет — ссоры делают жизнь хуже. А оглядываясь назад, я могу теперь сказать, что они мне кажутся совершенно незначительными.

Алек обернулся и уставился на улыбающуюся старушку, которая уже, как ни в чем не бывало, вернулась к кормлению голубей.

— Эм… Спасибо, — он старался говорить погромче, чтобы его услышали. — Как вас зовут?

— Можешь называть меня Эллой.

— Я Алек. И да, я оставлю для вас бесплатные билеты на шоу.

Помахав на прощание рукой, Алек развернулся и почти бегом бросился к выходу из парка.

Ему нужно было добраться до машины как можно скорее. Из этой идеи могло получиться кое-что интересное.

* * *

— А зачем он меняет шнурки на ботинках?

— Да это странности артистов, мы пытаемся не обращать на это внимание, — старик Боб почесал затылок и улыбнулся. — Ты ещё не такое здесь увидишь. У всех есть какие-то приметы, кто-то делает это только перед выступлениями, а кто-то, как Себастьян, перед каждой репетицией. Шнурки — это ещё ладно. Вот Джейс всегда танцует танец маленьких утят, хотя жутко боится уток, а Саймон таскает свои тапочки на крышу трейлера. Вообще, много каких интересных примет было за все-то годы. Наш цирк появился ещё в 1887 году, у основ стояло три семьи — Лайтвуды, Льюисы и Бранвеллы. Сначала это было маленькое шоу, но с годами оно росло и ширилось, появились новые артисты и новые жанры. У нас всё шло хорошо до недавнего времени.

Шатёр был просто огромным. Магнус, хотя и не выступал на манеже, но бывал на них не редко, и никогда раньше он не казался ему таким большим.

Брезент натянут туго-туго, так, что, кажется, сквозь него просвечивало солнце, вокруг много осветительного оборудования, скрытых от глаз обычных зрителей помещений за форгангом, каких-то снарядов и людей. Акробаты во главе с высоким темноволосым парнем, имя которого не отложилось в памяти, только что закончили репетировать и развалились на матах, работники цирка вместе с высоким красавчиком-блондином Себастьяном (как краб из «Русалочки» — только поэтому запомнил) проверяли, как натянут канат.

Магнус сидел на первом ряду, вытянув ноги, и внимательно слушал Боба. Этот старичок-одуванчик неопределённого возраста с добрейшей улыбкой подсел к нему и заявил, что разбавит его одиночество.

Не то чтобы Магнусу было некомфортно в одиночестве.

Но и не то чтобы он возражал против такой компании.

— Что именно случилось?

— Ну, Изабель ушла, настрой наших подкосился, а когда Роберта не стало и пришлось вернуться в штаб, все были в раздрае.

— Это ещё мягко сказано.