Под куполом небес

– Я таких, как они, в своём посёлке десятками на водопой гонял!.. Меня с моими параметрами никто никогда всерьёз не воспринимает. Начинают осознавать, когда уже поздно. Я этим пользуюсь. Тут главное не сила, а дух! У меня с детства всё внутри начинает радоваться, когда где какая драка! Страха и раздумий нет. Есть азарт и спокойствие, как у удава. Правда, насколько тот спокоен, знает только тот, кого душат.

– Ну, а как же так получилось, что ты схлопотал от омоновца, который приехал по вызову?

– Вот он меня как раз принял всерьёз. Я тут же увидел потолок во всех подробностях. Парень оказался что надо! Потом мы с ним, пока ехали в «гадовке», общались. Он, выяснилось, из Орла – почти земеля.

– В чём вы с ним ехали?

– В патрульной машине. В автозаке – если тебе так понятней. Тут секрет простой: главное, когда бьёшь, и особенно когда бьют тебя, не закрывать глаза.

– Это я сообразил давно! Когда тебя бьют, ты на это глаза не закрываешь…

Венька не обратил внимания на иронию, просто уточнил, сделав упор на основное слово:

– Когда меня пытаются бить, Паша. Пытаются…

Венька с Пашкой шли по фойе цирка, направляясь на манеж через боковой проход. На манеже репетировала Света с лошадьми. Пашка приостановился, залез в задний карман брюк, протянул Веньке забытые им в коневозке часы.

– Хорошо, что снял, а то наверняка разбились бы. Часы классные! Было бы обидно… – Венька бережно прошёлся стеклом о штанину.

– Ты, это, извини, так получилось… – Пашка замялся. И, чтобы сбить щекотливую тему, вернулся к прежней, похвалив Веньку за его бойцовские качества. – Я так не могу. Мне этого не дано. Я от природы не драчун.

– И не надо. Ты женат. – Венька вложил в это слово свой смысл – мужской, с полускрытой скабрёзностью. Пашка сначала не понял подтекста, пока Венька не прикрыл хитро подбитый глаз и не скривил физиономию, фривольно поиграв рукой.

– А во второй глаз получить не хочешь?

– А говоришь, не драчун! А я так, как ты, не могу, – Венька намекнул на бурную сцену в коневозке, невольным свидетелем которой он стал. – «Пели» вы громко, от души…

– Встретишь любимую женщину, женишься – сможешь не хуже. А пока давай эту тему замнём…

– Как же! Замнёшь тут. И эти туда же!.. – Прямо перед ними местные загулявшие кошки завывали в предвкушении страстного соития. Громадный кот накрыл серенькую самку, которая почти исчезла в его лохматых объятиях.

– Мм-да-а! Не вырвешься! Размер имеет значение, – Венька философски подвёл итог продолжения кошачьего рода-племени.

– Я бы даже сказал так: размер имеет и значение, и того, для кого это значение имеет значение.

– Ух, ты! Лихо закручено! – Венька помотал головой. – Прямо спираль.

– Главное, чтобы не эспераль…

– Это ещё что за чудо-юдо?

– Ещё пару раз так надерёшься – узнаешь…

Глава тридцать шестая

Окончание… О-о! Это событие событий! Наверное, большее, нежели премьера, которую отмечают тоже всей программой. Но!.. Премьера – это начало. Начало гастролей в очередном городе. Знакомство с его улицами, домами, людьми. Знакомство с новыми коллегами по ремеслу, с кем ещё не сводила судьба на перепутье цирковых дорог. Это начало начал. Неслучайно цирковые так и поздравляют друг друга после первого представления: «С началом!» Всё ещё впереди! Это сродни – весне…

Окончание – это неизбежное расставание с теперь уже знакомым городом, со своими друзьями, событиями, произошедшими за это время. И если даже всё повторить в том же городе, в том же составе, скажем, через год, – в сё будет уже не так. Всё будет по-другому…

Окончание – это накопившаяся усталость, невольная грусть с философским пониманием, что «всё проходит…» Поэтому цирковые отмечают окончания без суеты, с лёгким минором, но с каким-то едва уловимым нервом, словно переча судьбе, ускользающему времени и своей скоротечной молодости: «Мы ещё покувыркаемся!..»

Номера в цирковой гостинице в один день сбрасывают устоявшийся уют, чтобы снова принарядиться с заездом следующих странствующих жильцов. Личные вещи отъезжающих гастролёров в основном уже запакованы. Им осталось только после прощального представления уложить свой реквизит в ящики и контейнеры, забрать у врача медкнижки, в бухгалтерии расчётные листы, у инспектора манежа техпаспорта, у дирижёра ноты и мысленно поблагодарить оставляемый манеж. Проездные билеты и разнарядки получены заранее…

Пашка по окончании гастролей, прощаясь, всегда обходил цирк по фойе первого и второго этажа. Когда никого не было, выходил на центр манежа, трижды хлопал в ладоши, смотрел в купол и говорил вслух: «Спасибо…»

Окончание – это осень цирковой жизни. Но с затаённой надеждой, что впереди ещё что-то будет…