Под куполом небес

– Весь вечер на манеже клоуны-сатирики: Грошев и Жарких!.. Пух! Вас определённо ждёт успех!

– Ага! Клоуны – сартирики! И того же качества! – Пашка бережно убрал кольца в чехол. – Да идите вы со своим цирком! Лично меня ждёт осень! Пойду попрыгаю на листьях. Венька! Ты со мной?..

Глава тридцать девятая

Пашка с Венькой затарились продуктами по полной. Теперь, перегруженные, возвращались из магазина, едва волоча провизию во всех руках, которые у них отросли. Они то и дело отдыхали, рассуждали о бренности человека, его ненасытности, пище духовной и гастрономической. Зайдя на конюшню, они окончательно выдохлись и сделали финальный «перекур».

Из их шорной синеватым туманом вытягивался дым, густо пахнущий душистым самосадом. Слышались голоса – спокойный баритон Захарыча и высокий тенор Витьки Фатеева. Там шёл ожесточённый спор. Темы были, естественно, вселенскими – иначе мы не умеем да и не хотим. Чего размениваться на мелочи…

Витька был личностью уникальной! Высокий, худой, лысеющий. Ему было чуть за сорок, но он уже успел вкусить многие прелести этого мира в совокупности с плодами Бахуса. Он был человеком импульсивным, ищущим себя в этом мире и никак не находившим. В своё время он ухитрился отучиться в Рижской школе, готовившей сотрудников ОБХСС. Была когда-то такая организация, которую боялись, как огня. В Советском Союзе ходил анекдот: «У майора КГБ спрашивают, чем занимается его организация. Он отвечает: «Мы занимаемся людьми, которые недовольны государственным строем. А что, разве есть такие, которые довольны? Есть, но ими занимается ОБХСС!»

Витька, разочаровавшись в истинности намерений будущих доблестных работников Фемиды, ушёл с предпоследнего курса и поступил… в духовную семинарию. Через пару лет он вновь разочаровался, насмотревшись там на всякое. Забрал документы и поступил… в Московское государственное училище циркового и эстрадного искусства, где из него стали готовить то ли клоуна, то ли конферансье. К третьему курсу, осознав, что «всегда быть в маске» – судьба явно не его, ушёл и… поступил в Московский государственный университет на философский факультет. За год до окончания был отчислен за хроническую неуспеваемость, пререкание с деканами, полным несогласием с Кантом, Юнгом, Платоном и даже самим Сократом. Педагоги, в свою очередь, были в корне не согласны с его жизненной позицией и хроническим алкоголизмом. Теперь он был свободным художником с независимыми взглядами по любому вопросу, с изрядно вылинявшими длинными волосами на продолговатой голове и проблемной печенью. Из-за последнего обстоятельства он бросил пить и перешёл на крепкий чай, который в его исполнении больше напоминал чифир. Здесь, в Курске, они встретились с Захарычем и быстро поладили на почве чая. Витька вспомнил о цирке и теперь работал служащим по уходу за животными в номере с козами, за которыми убирал. Работник он был исправный, но «тошнотный», как охарактеризовала его руководительница номера. В свободные минуты Фатеев находил возможность пикироваться со Стрельцовым по любому поводу. Витька ухитрялся всегда занять противоположную позицию. Витиевато аргументировал, используя знания и умения, почерпнутые у своих сотоварищей философов. Говорил с людьми исключительно на «вы», что, несомненно, давало ему фору в любом споре.

– Я против того, чтобы писатель и читатель встречались в этой жизни вот так – нос к носу. Ну, представьте себе: вы стоите, курите, а мимо идёт писатель из магазина с авоськой. Странно! Так не бывает! Настоящие писатели – небожители! Они кушают амброзию и пьют нектар где-то, сидя на облаках, а не таскаются по гастрономам. А тут – невзрачно одетый, слегка небритый, угрюмый. Он не похож ни на свои строки, ни на своих литературных героев. Обычный человек из обычной пятиэтажки, живущий в крохотной двушке. Нет, так не бывает! Так не должно быть! В жизни писатель всё портит. Не буду я с ним здороваться! Пусть живёт на облаках…

Захарыч отвечал Фатееву, мол, писатель тоже человек. У него, как и у всех, может болеть горло или ещё чего-то там. На что Витька разразился эмоциональной тирадой с точки зрения психофона социума – то бишь общества, которое должно иметь настроение, мечту, сказку, если хотите – ложь и забвение, дабы окружающая действительность не разрушала сознание живущих рядом.

– Писатель – и нженер человеческих душ! Так утверждал Юрий Карлович Олеша. Писатель – Творец! Бог!