Под куполом небес

Пашка с Венькой не решались войти в шорную, где, судя по-всему, назревала кульминация сегодняшнего диспута. В словах многотерпеливого Захарыча уже слышались нотки раздражения. Была затронута трепетная тема для Стрельцова: вопросы веры, религии. Захарыч, до этого вяло сопротивлявшийся, вдруг посерьёзнел, стал говорить твёрдым голосом, пытаясь пресечь любую ересь Фатеева. Захарыч выразил несогласие с утверждением Витьки о ничтожестве человечества как такового. Начал было оформлять свою «концепцию», опираясь на известный постулат: «по образу и подобию». Витька только того и ждал! Вот он – его звёздный час! Вот он – вожделенный миг ораторского наслаждения! Фатеев перешёл в наступление. Он вскочил. Расправил узкие плечи. Ах, как он был хорош в эту минуту с кружкой дымящегося чифира в одной руке и другой, устремлённой к невидимой аудитории! Он стал вещать стене, увешанной конскими сбруями. Захарыч невольно обернулся, пытаясь определить адрес Витькиных перлов. Бесцветные водянистые глаза опального философа сверкали. Он отбрасывал остатки шевелюры назад широкими движениями и говорил, говорил. Перед ним была невидимая толпа, стадион, жаждущий его слова, да что там – грандиозный амфитеатр Флавиев – Колизей! А он, несомненно, – Цицерон!

– Люди ничтожны! Бог – вот, кто истинный Гений! Мы всего лишь жалкие подражатели, пытающиеся его творения воспроизвести в звуках, красках, в словах. Мы – это композиторы, художники, поэты-писатели! Чайковский, Моцарт, Караваджо, Кандинский, Толстой, Достоевский, Пушкин… Лучшие представители рода человеческого. Самые одарённые, коих – единицы! Что говорить об остальных. Масса безликих, одинаково рефлексирующих, но не умеющих выразить свои переживания и чувства. Все мы живём на планете Земля. Здесь и сейчас. Чувствуем, переживаем… Человек ничтожен! Даже те, кто безусловно одарены – в сего лишь компиляторы, плохие пересказчики трудов Бога, разжёвывающие его простые истины, выраженные в тонких стеблях цветка, в сполохах крыльев бабочки, в гигантских волнах океана и в недосягаемой бесконечности звёздного пространства. Самое страшное, что из всего рассказанного самим человеком мы ничего сами и не поняли, не осознали, не усвоили, открывая примитивные истины в каждом очередном поколении со дня сотворения мира! Кто же мы тогда? Для чего живём? Для чего существуем? Неужели всё новое – это всего лишь повторяющийся цикл смены поколений? Бессмысленный, тупой и однообразный!.. Где тогда смысл той самой жизни? Кто мы? Зачем мы? Это награда или кара Небесная? Что происходит? Кто ответит?.. ОН – молчит!.. – Витька в речевой патетике многозначительно сделал паузу, указав длинным крючковатым пальцем на серый потолок шорной. Захарыч невольно перевёл взгляд туда же.

– Мы говорим. Кто-то слушает. Внемлет. У кого-то – мимо. Все чего-то ждут, затаив дыхание… Нас волнуют запахи весны. Ароматы осени. Морозный воздух зимы. Сухие ветра лета. Все в предчувствии чего-то… Зачем? Что это? Э-то!.. Наверное, ровным счётом – ни-че-го!.. Всего лишь – по Образу и Подобию…

Захарыч не выдержал, вышел из прокуренной шорной со своим фирменным ругательством:

– Хомут тебе в дышло!..

Увидев стоящих в нерешительном ожидании Пашку и Веньку, словно жалуясь, обратился уже к ним.

– Весь мозг проел! И говорит, и говорит! Ни хрена не понятно, но так убедительно! Правильно, что его попёрли из философии! – Захарыч в сердцах повернулся к шорной, где всё ещё в позе римского императора продолжал стоять Витька. – Козам своим читай лекции, мыслитель! Сил моих больше нету!.. Иди к себе подобру-поздорову, от греха подальше! Дай проветрить мозги и шорную!..

Глава сороковая

В провинциальных городах России ещё жив особый уклад жизни. Этакая неторопливость во всём – в движениях, поступках, мыслях. Вокруг разлита вязкая нега, полудрёма. Если вдруг рядом, не дай бог, кто-то начнёт темпераментно махать руками, кричать, или пронесётся автомобиль, из окон которого станет взрываться басами дикая музыка, всё вокруг встрепенётся, удивится, лениво завозмущается. Во всяком случае, так покажется со стороны приезжему из столицы. Так казалось по первому впечатлению и Пашке со Светой, которые привыкли шагать по улицам быстро, энергично и целеустремлённо. Этим они невольно обращали на себя внимание. Однажды у них даже поинтересовались: «Что случилось? Нужна ли им помощь?» На что Пашка остроумно ответил: «Конечно, нужна! Приходите к нам в цирк на представление! Мы любим, когда полный зал!..»