Под маской

И одновременно его охватило другое чувство, не столь незнакомое, не столь динамичное, но по сути такое же американское — его охватило любопытство. Если он справится — точнее, если жизнь когда-нибудь предоставит ему возможность с ней встретиться, то нужно хотя бы узнать ее имя!

Он вскочил, возбужденно схватился за вагонный поручень и спрыгнул с поезда. Забросив саквояж в камеру хранения, он почти бегом отправился в американское консульство.

— Сегодня утром прибыла яхта, — торопливо обратился он к какому-то клерку, — яхта из Америки. «Капер»! Я хочу знать, чья это яхта.

— Минуточку, — странно на него посмотрев, ответил клерк. — Постараюсь сейчас узнать.

Вэлу показалось, что прошла целая вечность, прежде чем вернулся клерк.

— Прошу вас, подождите еще немного, — неуверенно попросил он. — Мы как раз… Кажется, нам надо навести кое-какие справки…

— Эта яхта прибыла?

— Да-да. Она здесь. По крайней мере, должна быть здесь. Прошу вас, присядьте сюда, подождите!

Еще через десять минут Вэл стал в нетерпении поглядывать на часы. Если они не поторопятся, он наверняка опоздает на поезд. Он нервно дернулся, словно собираясь встать со стула.

— Пожалуйста, подождите! — произнес клерк, бросив на него быстрый взгляд из-за стола. — Прошу вас! Просто посидите здесь.

Вэл посмотрел ему прямо в глаза. Да какая ему разница, будет он тут сидеть, ждать или нет?

— Я на поезд опаздываю, — с досадой ответил он. — Мне очень жаль, что я доставил вам столько беспокойства…

— Пожалуйста, не уходите! Мы с радостью закончим, наконец, это дело. Видите ли, мы ждем вашего визита вот уже целых три года.

Вэл вскочил на ноги и нахлобучил на голову шляпу.

— Почему же вы мне сразу не сказали? — сердито спросил он.

— Потому что мы должны были проинформировать нашего… нашу клиентку. Пожалуйста, не уходите! Это… ну, теперь уже не успеете.

Вэл обернулся. У него за спиной, в освещенном солнечным светом дверном проеме, изящным силуэтом стояла стройная и лучезарная фигура с темными испуганными глазами.

— Вы…

Губы Вэла приоткрылись, но с них не сорвалось ни единого звука. Она шагнула к нему.

— Я… — она смотрела на него беспомощно, в глазах стояли слезы. — Я просто хотела сказать тебе «здравствуй», — пробормотала она. — Возвращалась сюда три года подряд просто потому, что хотела сказать тебе «здравствуй»!

Вэл по-прежнему молчал.

— Мог бы и ответить что-нибудь, — с досадой сказала она. — Мог бы и ответить, ведь я уже… Я уже начала думать, что тебя убили на войне! — Она повернулась к клерку. — Прошу вас, представьте нас друг другу! — воскликнула она. — Видите, я никак не могу сказать ему «здравствуй», потому что ни я не знаю, как его зовут, ни он не знает, как зовут меня!

* * *

Разумеется, к интернациональным бракам принято относиться с сомнением. По американской традиции они всегда заканчиваются неудачно, и мы давно привыкли к газетным заголовкам вроде: «“Готова обменять корону пэра на настоящую американскую любовь”, — заявляет герцогиня», «Граф Нищеброд пытал свою жену, уроженку Толедо — идет расследование». Других заголовков никогда не печатают, потому что кому охота читать: «“Наш замок — настоящее любовное гнездышко”, — утверждает бывшая краса Джорджии» или «Герцог и дочка Пэкера отпраздновали золотую свадьбу».

До сих пор в газетах не появилось ни единой строчки о молодой чете Ростовых. Князь Вэл очень занят собственной сетью выкрашенных в лунно-голубой цвет такси, которой он управляет со столь неординарной эффективностью, и ему некогда давать интервью. Они с женой выезжают из Нью-Йорка только раз в год — но до сих пор, когда в апрельский вечер в гавань Канн снова входит «Капер», душу местного лодочника переполняет радость.

Пенни на ветер

I

Бар парижского отеля «Ритц» — одно из тех мест, где происходят важные события, вроде первой скамейки у входа в Центральный парк, или южных штатов, или офиса Морриса Геста[14], или города Херрин[15], штат Иллинойс. Я сам видел, как здесь рушились браки из-за необдуманного слова, как лупили друг друга кулаками профессиональный танцор и британский барон, и знаю лично о, по меньшей мере, двух убийствах, которые бы там точно свершились, если бы дело было не в июле и если бы хватило места. Да-да, даже для убийства требуется пространство, а в июле в баре парижского отеля «Ритц» мест нет.

Зайдите туда летним вечером, часов в шесть — только ступайте осторожно, чтобы не порвать ненароком «мешки»[16] какого-нибудь студента — и наверняка встретите там актера, задолжавшего вам сотню долларов, или увидите того самого незнакомца, который однажды дал вам прикурить в городке Ред-Винг, штат Миннесота, или того сладкоречивого парня, который десять лет назад увел у вас девушку… Одно можно сказать точно: ровно за миг до того, как вы растворитесь в кремово-зеленых парижских сумерках, вас охватит чувство, что вы находитесь в одном из тех мест, которое судьбой предназначено быть центром мира.