Под местным наркозом

А я их подкарауливаю, упершись языком в образующийся зубной камень, лежа пластом в шуршащей траве, растущей на песке, хихикаю, ибо мальчуганы не находят ничего, кроме электрических лампочек, которые море щедро выбрасывает на берег. А вот они увернулись от дрожащих хлопьев пены, которые ветер бросает им вдогонку по обнажившемуся во время отлива пляжу. «Возьмем!.. Папуля, возьмем!»

(Вчерашний день еще придет и предъявит счет за электричество.)

Преподавая в кёльнской спортивной школе, я во время каникул нанялся смотрителем купален. Обслуживал машину, которая поднимает волны. В знаменитом бассейне с морской водой и с волнами. Шаркая, ходил по тепловатым плиткам в парусиновых кедах. Но исподтишка бросал взгляды на ресторан при бассейне, над душевыми и кабинками для раздевания, — бросал взгляды на ресторан, где за стеклом, нагуливая прохожим аппетит, сидели пожилые курортники и местные жители, которые не умели плавать. Там сидели одна-две семьи, но семью Шлоттау я ни разу не видел.

Когда она и ее семья попадут в мой кильватер?

Она раздалась в бедрах, но по-прежнему похожа на выносливую горную козу, суровую и нескладную вблизи загона, но зато грациозную на кручах. Когда же она наконец появится, отдавая краткие приказания, которые идут от самого сердца: «Улли, ты пойдешь купаться только тогда, когда я скажу: сейчас мы пойдем купаться…», «Папочка, нельзя пялить глаза на посторонних…», «Нырять я не разрешаю, Вольфхен, слышишь? Нырять я не разрешаю».

Но пока что их клан в резиновых сапогах бродит по окрестностям, заходя в Кайтум, Морзум. Сначала они хотят акклиматизироваться — так советовал врач. Они все еще глазеют на крытые камышом крыши фризских домиков. Они все еще показывают друг другу суденышки на горизонте. «Посмотри-ка, вон маяк! Посмотри-ка, реактивный самолет. Посмотри-ка, чайки на разрушенном бункере…»

Едят они, естественно, дары моря: палтусов, камбалу, густеру. Папочка хочет заказать угря; мамочка поправляет его и заказывает треску. Его тянет на мидии, она считает, что сегодня они обойдутся без супа. Детям скармливают по полпорции, и преимущественно окуневого филе — ведь оно без костей. Вкусную и дорогую еду у Кифера они чередуют с едой попроще в пансионе: телячье фрикасе с мучной подболткой. А на десерт — манный пудинг с малиновым сиропом.

Семья быстро освоилась в чужой обстановке. Отдыхают, не ходя в кино. (Папочка и мамочка посылают цветные открытки с чайками и тюленями дедушке и тете Матильде.) Удачный брак. Вечером, прежде чем лечь в постель, она читает… Что она, собственно, читает? (Романы с продолжениями в истрепанных иллюстрированных журналах; Клаузевиц, Шрамм[91] и Лиддль-Гарт[92] давно забыты.)

В своей кабине рядом с пультом управления машины, поднимающей волны, лжесмотритель купален складывает в портфель Маркса и Энгельса и жадно глотает страница за страницей Ницше.

Ребятишки канючат: «Мамочка, когда мы пойдем купаться в волнах?..», «Ты же обещал, папочка. Когда мы пойдем купаться в волнах, купаться в волнах?..» Язык лжесмотрителя, еще недавно вялый, тут же начинает энергично тереться о зубной камень, образующийся все снова и снова. (Ну приходите же, приходите!) Язык беспокойно движется, цепляя за шершавую зубную эмаль и опасные просветы между обнаженными, боящимися холодного и горячего шейками зубов. Хозяин желает, чтобы язык лениво покоился, а он встает стоймя, шарит и находит именно этот один клык, чувствительный из-за поврежденной десны, и расшатывает его все сильнее и сильнее вкрадчивыми толчками и легоньким подталкиваньем.

Но вот они входят — через дверь мужского и через дверь женского отделений, уже вымывшись с мылом, слегка смущенные длинной инструкцией для купальщиков: теперь они у него в руках.

Нет ничего проще, чем устройство машины, поднимающей волны: две болванки поочередно падают на нагретую до двадцати двух градусов морскую воду. (После двадцати минут мертвого штиля десять минут штормит.) Наивный принцип морского прибоя, переведенный на язык техники. (Слишком сильный напор уменьшается с помощью изменения подъема и спуска болванок.) Возможно, изобретатель подсмотрел за играющими детьми, которые бросают в пруд с разного расстояния камешки и поднимают волны. Машину очень легко обслужить, знай себе нажимай на разные кнопки. «Купаться в волнах, купаться в волнах!»

Какое ликование царит в этих облицованных кафелем стенах. Здесь и следящие за собой пожилые мужчины, и расплывшиеся матроны, здесь свыше десятка призывников бундесвера из Хёрнумер-Экке (они заранее договорились и прошли по общему пропуску со скидкой), и молодежь из Вестерланда, которой сейчас, в январе, разрешено купаться на льготных условиях без курортного удостоверения, просто по удостоверению личности. И среди всех: она-она-она. До пояса наседка, от пояса девушка. Она со своим выводком, которому потом достанется наследство. Она и ее уже обрюзгший хахаль.