Под небом Аргентины

— А что особенного? Разве не может мое заведение привлечь клиентов?

Потом он даже не отвечал. Завидев полицейского, наливал ему стаканчик и убегал обслуживать столики, ворча себе под нос:

— Пятый тянет, черт бы его побрал… И самую дорогую пьет, собака!

Разговор вертелся все вокруг той же темы — увольнений и усилившейся враждебности со стороны рабочих-аргентинцев. Растерянные и испуганные иммигранты думали только об одном — как выйти из создавшегося положения. Рассказывали о жестокости аргентинцев, об избиениях и оскорблениях, которым подвергались жертвы уличных столкновений, передавали слухи об издевательствах, и это еще больше будоражило людей. Неожиданно один из посетителей, опрятно одетый человек, молча сидевший по соседству со столом Влада и уже порядком выпивший, встал и принялся громко требовать тишины, пытаясь привлечь к себе внимание.

— Это Новаков, — сказал бай Стефан, обращаясь к Видю. — Глушит водку, почем зря. Злится, что Влад не Пригласил его в свою компанию, повода только ищет, чтоб сцепиться.

Подпухшее лицо Новакова пересекал глубокий шрам, след старой раны. Высокий, статный, с густой копной волос, тронутых сединой, и моложавым лицом, он резко выделялся среди остальных мужчин.

— Слушайте, болгары! — закричал он хриплым голосом.

В зале зашикали, и вскоре водворилась тишина.

— Пора, братья, положить конец этому! Разве мы виноваты, если нас здесь считают лучшими работниками и не увольняют?

Ободренный вниманием, с которым были встречены его первые слова, Новаков влез на стул, посмотрел в сторону Веты и, столкнувшись с гневным взглядом Влада, поднял руку. Хозяин запротестовал было, но сердитые голоса посетителей заставили его замолчать.

— Аргентинцы швыряют в нас камнями, измываются над нами, позорят наших жен, которые теперь не смеют из дома нос показать, бьют наших детей. От них мы только и слышим: "Грязные гринго!" Мы молчим, но разве это помогает? Чем больше мы терпим, тем они больше наглеют. До каких пор мы будем терпеть?

Послышался ропот. Кто-то выкрикнул:

— Верно! До каких пор?

Влад забеспокоился. То, что он посчитал вначале пьяной выходкой, носило совсем иной, куда более опасный характер. Он впился взглядом в Новикова.

— Погибнет петух в зубах тигра, — пробормотал Трако.

— Если под тигром ты подразумеваешь Влада, — усмехнулся Наско, — то тебе долго придется ждать. Не видишь, как Новаков раззадорил людей? Кто вызовется с ним спорить?

— Эх ты, парнишечка! — Видю смерил его насмешливым взглядом. — Ты в своей жизни только лавочников и встречал. Знаешь, на что способен коммунист? Тигр с этим петухом расправится так, как тебе и не снилось!

Хриплый голос оратора прервал спор:

— Этого нельзя больше терпеть. Мы должны организоваться! И если они нападут на кого-нибудь из нас, так их проучить, чтобы навсегда запомнили. Пусть знают, что значит болгары..

— Легко тебе говорить, — крикнул кто-то, — но здешние ножи в ход пускают, а полицейские делают вид, что ничего не замечают.

— И мы ножи пустим в ход! — заревел Новаков. — Пусть трусливые терпят плевки и оскорбления.

Влад забарабанил пальцами по столу и внезапно вскочил.

— Братья, я тоже хочу сказать несколько слов!

Насторожившаяся толпа задвигалась, затем воцарилась тишина. Новаков, воспользовавшись моментом, повысил голос. Народ снова зашумел.

— Тебя мы слышали, дай Влада послушать! — крикнул кто-то.

— Твой рецепт нам знаком! — застучал другой по столу.

Прав был Влад, полагаясь на свой авторитет: все настроились против Новакова. А тот оглядел зал, надеясь встретить доброжелательные глаза. Отступать не хотелось, но и рисковать он не посмел. Замолчал. Забегал взглядом над головами людей и медленно слез со стула. Лицо сразу стало тупым и бессмысленным.

— Не собирался я говорить с вами, товарищи, в такой обстановке, — начал Влад твердым голосом. — Но слова Новакова, отношение некоторых к ним принуждают меня говорить. Драться, но с кем? Из двадцати тысяч рабочих в Берисо аргентинцев больше половины. Так с ними драться? Разве они не работают вместе с нами? Разве они живут другой жизнью? Разве эти недоедающие, полураздетые, изможденные люди не похожи на нас? Они, как и мы, жертвы одного хищника — капитала! Драться! Ладно, допустим, мы окажемся сильнее наших аргентинских братьев, но что мы от этого выиграем? Приобретем новые права? Больше денег будем получать? Или хозяева перестанут высасывать из нас кровь по двенадцать-пятнадцать часов в сутки?

— Правду говорит человек! — выкрикнул пожилой рабочий с полуседыми усами, забавно торчащими в стороны.