Под небом Аргентины

Сегодня все шло, как обычно, но вдруг чей-то отчаянный крик о помощи нарушил монотонную тишину улицы. Женщины, чьи нервы уже много дней подряд были натянуты до предела, тотчас выбежали из домов. Зрелище, представившееся их взгляду, разъярило всех.

Четверо молодчиков напали на их соседку, болгарку Лену. Они вывернули ей руки назад, разорвали кофточку, обнажив грудь, а один из них пытался сорвать с нее юбку, отвратительно хихикая. Девушка боролась изо всех сил, кусалась, яростно вырывалась и отчаянно звала на помощь.

— Да разве можно терпеть такое, женщины! — раздался гневный голос.

— В ваших жилах кровь течет или вода! — взвизгнула корентинка Делия и яростно бросилась на негодяев.

— А ну, проучим этих разбойников! — крикнула донья Чола, широкоплечая, крупная женщина и последовала за Делией.

Все произошло невероятно быстро. Женщины окружили хулиганов и принялись бить их кто стоптанными сандалиями, кто голыми руками. Две женщины притащили толстые палки и выжидали удобный момент, чтобы одарить бандитов, не задев кого-нибудь из своих. Забыв о разорванной блузке, Лена наносила ожесточенные удары, царапалась и яростно кричала.

Хулиганы растерялись. Один из них хотел пустить в дело пистолет, но женщины обезоружили его. Остальные выхватили длинные ножи и стали пробиваться сквозь толпу. Наконец, им удалось вырваться из окружения и бежать. Один из них отстал и бежал медленно, шатаясь и припадая на ногу. В это время навстречу ему из-за угла вышел припозднившийся рабочий. Женщины закричали:

— Держи его, Хуан! Бей собаку!

Хуан окинул толпу быстрым взглядом, сообразил, в чем дело, и двумя-тремя молниеносными ударами повалил молодчика на землю. Женщины крикнули:

— Убей эту собаку, Хуан! Зарежь мерзавца!

Эта сцена разыгралась так быстро, что когда мужчины добежали до толпы, они с трудом вырвали жертву из рук Хуана, распаленного дракой и криками женщин.

— Хуан, не стоит из-за этого пса идти в тюрьму!

Хуан, а по-настоящему Иван по прозвищу Учитель, болгарин, жил на той же улице, где к нему относились с любовью и уважением. Он пнул ногой лежавшего на земле бандита и махнул рукой. Женщины обступили полураздетую Лену и повели ее к дому. А мужчины зашли с Иваном в первый же двор и подали ему освежающего мате.

— Ну и кулаки же у тебя, Хуан! — заметил кто-то.

— Золотая голова и железные кулаки! — Это сказал Амброзио, один из старейших обитателей "рая".

— Не знаю, как и благодарить вас, — тихо ответил Иван, успокоенный и приободрившийся под влиянием мате.

— За что? — удивились мужчины.

— Девушка — моя землячка.

— Вы не понимаете Хуана, — вмешался Амброзио. — Мы все знаем, что безобразничают на улицах часто, но обыкновенно довольствуемся тем, что только возмущаемся. Говорят даже, будто мы, аргентинцы, хотим прогнать всех чужаков. Поэтому Хуан вас благодарит.

Эти слова Амброзио вызвали протесты.

— Глупости!

— Кто говорил что-нибудь подобное?

— Молодчики из "Патриотической лиги" не думают, как вы. Они долбят людям, что иммигранты…

— Э-ээ, Хуан, никто уже не верит в эти хозяйские басни, — прервал Иван Амброзио. — Ходил ты в последние дни к фабричным воротам?

— Нет, занят был.

— Ну да, поэтому и не знаешь. Уже несколько дней, как положение совершенно изменилось. У многих глаза открылись, Хуан…

— Сейчас, — вмешался высокий худой мужчина, потерявший недавно работу, — никто не верит выдумкам, что увольняют из-за иммигрантов.

— Позавчера, — начал горячо один юноша, — какая-то группа из лиги скандировала перед фабрикой: "Гринго, вон!". Там толпились сотни людей. Мы насторожились. Провокаторы окружили нескольких иммигрантов и вытащили ножи… Ты ведь, Хуан, знаком с правилами этой игры?

— Слыхал.

— Нет ничего более жестокого и унизительного! Они делают вид, что собираются пырнуть жертву, и размахивают ножами под самым носом. Несчастный, разумеется, приходит в ужас. Откуда ему знать, что они еще придумают? Некоторые начинают дико реветь от страха. А эти гады только ухмыляются и ловко орудуют ножами, распарывая лишь одежду.

— Я такое не раз видел, — перебил его худой рабочий. — После этой забавы одежда превращается в лохмотья. А нервы…

— Многие еще недавно смотрели безучастно, даже, бывало, потешались. Идиоты! Тьфу! — шумно сплюнул молодой аргентинец.

— Действительно, стыдно нам должно быть, аргентинцам, — с тяжелым вздохом сказал Амброзио.

— А что было потом? — спросил Иван.

— То, что сейчас бывает всегда, когда провокаторы затевают свою подлую игру. Когда они окружили иммигрантов, мы тоже достали ножи и встали за спиной у провокаторов — по одному на гада — и говорим им: "Поверните-ка свои ножи против нас и схватимся, как честные гаучо!" Те, конечно, давай выкручиваться — мы, мол, аргентинцы и не должны защищать гринго, которые у нас хлеб отнимают… Старая песенка. Наши ребята еще больше разозлились. Если бы не полиция, эти гады не отделались бы так легко.