Под небом Аргентины

Иван с радостью слушал этот рассказ. Люди наперебой говорили о том, что сами видели и наблюдали; казалось, они сбросили с плеч какое-то тяжкое бремя. В их простых словах звучало удовлетворение, отношение к иммигрантам изменилось. Еще недавно многие из этих рабочих под воздействием подстрекательской пропаганды лиги готовы были затевать на улицах братоубийственные столкновения. Сейчас они уже думали во-другому. Ясно было, что трудящиеся Берисо не войдут на расправу с рабочими-иммигрантами. Коммунистическая партия Аргентины провела огромную разъяснительную работу, указала аргентинцам единственно верный путь. Какую силу представляли теперь рабочие массы, ступившие на путь единства и солидарности в борьбе!

Иван встал и пожал каждому из своих соседей руку в знак уважения и дружбы.

2

Влад открыл калитку и быстро проскользнул в сапожную мастерскую Тибора.

— Ох и напугал же ты меня, — улыбнулся Тибор. — Я совсем увлекся работой… Но что это ты расхаживаешь средь бела дня? Никак с ума сошел?

Тибор встал и повернул ключ в дверях.

— Приходится, — ответил Влад. — Иригойен окончательно капитулировал перед олигархией, а ей подчиняются армия и полиция. Готовится новая кровавая бойня. В городах и селах идут массовые аресты…

— А ты разгуливаешь, — прервал его Тибор.

— Фабрики готовят новые увольнения. Больше половины рабочих останется на улице.

— Какие будут инструкции? — Тибор сразу перешел на серьезный тон.

— Эх, какой ты! — улыбнулся Влад. — Я думал — поговорим, пока я передохну.

— Не обращай внимания, товарищ.

— Вероятно, мы идем к всеобщей забаствоке. Сегодня наших делегатов выгнали с фабрики. Гады стреляли им вслед в воздух.

— А партия, а профсоюз? — тихо спросил Тибор. — В Берисо полно полиции. Сотни ищеек примчались из Ла-Платы.

— Да, и сотни бандитов из лиги.

— При таком положении немыслимо созывать общее собрание. И как тогда объявить забастовку? Ведь люди должны решить!

— Да, было бы безумием собирать рабочих в одном месте, — согласился Влад. — Хозяева только того и ждут. Они уверены, что одной кровавой оргии хватит, чтобы уничтожить нас. Поэтому товарищи должны разъяснять положение рабочим, организовать опрос в кварталах, собирать людей небольшими группами по домам, по дворам, вроде обычных бесед за мате. Все это надо проделать до завтрашнего вечера. Чтобы сведения о настроениях рабочих были как можно более точными. Каждый уполномоченный должен наметить людей для рабочих постов, для охраны и боевых групп. Послезавтра будет предпринята последняя попытка мирно договориться с предпринимателями…

— Да, мы потребуем вернуть на работу уволенных, установить восьмичасовой рабочий день, на двадцать процентов повысить зарплату, — повторил вслух Тибор. — Нет, не согласятся галы.

— Да. Поэтому одновременно с опросом всех рабочих необходимо организовать крепкий, боеспособный забастовочный комитет. Ясно, да?

— На этот раз предстоит длительная борьба…

— И надо победить.

— А профсоюз?

— Там готовы подчиняться. Даже самые ярые анархо-синдикалисты торжественно обещают не пускать в ход револьверов, гранат и запалов…

— Только бы не сорвались, — недоверчиво пробормотал Тибор и, заметив, что Влад собирается уходить, встал и снял фартук.

— Нет, друг, — покачал головой Влад. — Ты останешься здесь как можно дольше, будешь передавать указания партии товарищам, которые зайдут сюда. Остальных разыщешь потом. Только не забывай об осторожности.

Тибор протянул Владу руку:

— Ты тоже будь осторожен, береги себя!

— Излишняя предусмотрительность — выдает конспиратора, — назидательно заметил Влад и вышел.

Поселившись на улице Рай, словенец Тибор быстро привлек симпатии соседей. Красавец, со светлыми волосами и темно-синими глазами, всегда веселый и приветливый, он резко отличался от смуглых, суровых мужчин этой улицы. Он так забавно произносил те немногие испанские слова, которые запомнил, что невольно вызывал улыбку и шутливые замечания у собеседников. Но Тибор не обижался. По характеру общительный, он использовал малейшую возможность, чтобы изучить язык.

Трудно было бы представить себе Тибора без Анны, его прелестной юной жены, которую он почему-то называл ее Жижкой. Имя жены он произносил с нежностью и теплотой и старался делать это почаще. Позовет: "Жижка!", а она в ответ поднимет большие светло-зелёные глаза и улыбнется.

Каждый вечер Тибор выходил во двор и играл на аккордеоне, с которым никогда не разлучался. Играл он на редкость хорошо. Его проворные пальцы извлекали из инструмента то Грустные, то бесшабашно веселые мелодии. Жижка подсаживалась к мужу и, положив голову на его плечо, поднимала глаза к ясному ночному небу. Вечерний ветерок играл ее рассыпавшимися золотистыми волосами, сиявшими в свете большой улыбающейся луны. Рядом с ней Тибор забывал и тоску по родине, и безработицу, и страшную неизвестность завтрашнего дня, и безысходность. Он самозабвенно играл. Соседи заслушивались чудесной непонятной музыкой и глаз не могли отвести от двух влюбленных, чьи силуэты четко вырисовывались на темно-синем плюше неба.