Под небом Лузитании. От пришествия до полуночи

Поток посетителей, врываясь в двери торгового центра, мгновенно разбивался на множество мелких ручейков. Одни покупатели устремлялись по эскалаторам вверх, другие – вниз, а иные растекались по многочисленным ложам обширного нулевого уровня. (Прим. Loja – магазин. порт.) Я невольно вспомнил кадры из старого культового советского кинофильма «Ленин в Октябре». Зрелище, наблюдаемое мной, разительно напоминало штурм Зимнего дворца, только без гулких выстрелов и отчаянных криков оголтелых революционеров «Ура!» Люди с таким энтузиазмом, азартом и остервенением тратили деньги, будто завтра непременно наступит Всемирный потоп или грянет жесткая конфискационная денежная реформа. И все многолетние сбережения и накопления порядочных португальских обывателей в мгновение ока обратятся в пыль, прах и тлен. Хотя, по всей вероятности, причина такого ажиотажного потребительского спроса была вполне тривиальной. С первого января Португалия, как и большинство стран Объединенной Европы, переходила на наличное евро. (Прим. Действие происходит в конце декабря 2001 г.)

После получасового блуждания по переполненным ложам и бутикам, я понял, что чувствовал крестьянский депутат съезда большевиков, заблудившийся в лабиринтах многолюдного Смольного института. Голова попросту раскалывалась, невыносимо гудела и, в буквальном смысле избитого выражения, шла кругом. Лица и силуэты покупателей стали заметно расплываться и терять привычные формы, размеры и очертания. Знак WC со стрелкой влево возник, словно спасательный круг перед обессиленным пловцом, утопающем в беснующемся и кипящем людском море.

Я нырнул из душного многолюдного коридора в животворную прохладу царства кафеля, зеркал, писсуаров и умывальников.

У стены, с прикрепленными к ней шедеврами мировой сантехники, неподвижно застыл детина двухметрового роста. В нем я без особого труда распознал почетного гражданина Тернополя и его окрестностей Степана Андреевича Тягнибеду, благо что стоял он ко мне в пол-оборота. На его лице запечатлелось печально-отрешенное выражение человека, который внезапно вспомнил старенькую мать у покосившейся избушки и забытое Богом село, где он провел свое беззаботное босоногое детство. Но вот на лоб гиганта набежали глубокие морщины, глаза сузились. И он стал похож на профессора математики, который даже в таком прозаическом месте продолжает решать в уме очень сложное математическое уравнение.

Степан задумчиво отошел от писсуара. И ему в след мелодично зажурчала всеочищающая проточная влага. Гигант резко остановился, изумленно оглянулся, снова подошел к уринолу и внимательно осмотрел это удивительное чудо сантехники. (Прим. Уринол – писсуар. порт.) Затем он сызнова медленно отошел в сторону. И в уриноле заново, звонко журча, побежала чистая струйка кристальной живой водицы. Это озадачило Степана до полной невозможности. Он склонился у писсуара и стал скрупулезно исследовать это парадоксальное, паранормальное явление. Исполин уподобился Дарвину или Гумбольдту, которые столкнулись в девственных тропических лесах с ранее неизведанной науке формой жизни.

Посетители туалета ошеломлённо смотрели на великана, согнувшегося пополам у белоснежной фарфоровой раковины. А Степан, присев на корточки, приблизил свое лицо к сантехническому прибору так близко, будто собирался испить студеной водицы из целебного карпатского источника. Какой-то сердобольный пожилой гражданин сочувственно склонился к сидящему на корточках гиганту и поинтересовался, как тот себя чувствует, и не надо ли ему вызвать врача. Но Степан, не обращая внимания на озабоченность присутствующих, повторил свой маневр: отошел от писсуара, и хрустальный ручеек возродился в глянцевых недрах уринола наново. И тут Степан разразился неудержимым, звонким детским смехом, чего трудно было ожидать от такого внушительного на вид мужчины.

– Вот, черти! – весело отреагировал он. – Чего только не придумают проклятые буржуи, чтобы завлечь состоятельного покупателя в магазин! Особенно на рождественские праздники!

Посетителей туалета словно ветром сдуло. А Степан продолжал сновать туда-сюда возле удивительного уринола, изумляясь извращенной изобретательности алчных капиталистов. Его просто умиляло, что отпала необходимости дергать за какую-нибудь ручку или нажимать какой-либо клавиш. Не знаю, существует ли в Португалии скорая психиатрическая помощь, да и не очень, честно говоря, хочу знать. Поэтому я быстро ретировался из опасного для психического здоровья злачного места.