Под небом Лузитании. От пришествия до полуночи

– К счастью, вскоре в дверном проёме появился мордатый, кривоногий верзила, дружок бородача, который почему-то немножечко запоздал на «Ялтинскую конференцию». Увидев репродукцию картины «Куликово поле после Мамаевого побоища», он начал дико извинятся и заявил, что очевидно по рассеянности перепутал входные двери. Хотя самой двери, по сути, в проёме к тому времени уже давным-давно не было. Она валялась на полу, сорванная с петель, в смежном с Юлиной спальней коридоре. Несмотря на стоны и мольбы товарищей, мордатый джентльмен попытался предательски дать стрекача. Я еле успел схватить его за шиворот, с трудом затащил в комнату и через шепелявого переводчика по-дружески втолковал, что, собственно говоря, сами переговоры уже успешно завершены. Осталось всего лишь выполнить условия достигнутого международного соглашения. Шепелявый толмач долго и настойчиво упрашивал мордатого, кривоногого сеньора. Жалобно всхлипывая и шморгая носом он, как я уразумел, всё-таки объяснил уцелевшему коллеге, что речь в данный момент идёт о жизни или смерти его верных сподвижников. И если у него есть хоть капля сострадания, то он не откажется выполнить скромную просьбу своих давнишних и очень близких приятелей. Что ты на меня так смотришь, Василий? На мне ни бананы, ни ананасы, ни грейпфруты не растут!

По всей вероятности, вид у меня был совершенно растерянный. Я до сих пор считал Степана Тягнибеду невеждой, весьма неважным рассказчиком и косноязычным собеседником. Он с большим трудом подбирал нужные слова и выражения, а нередко путал, коверкал и искажал их произношение. А зачастую гигант был просто не в состоянии четко и ладно высказать даже очень простую и нехитрую мысль. Но сейчас его речь текла спокойно, гладко и ясно. Когда он был увлечён своим головоломным повествованием, у него неожиданно «прорезалось» своеобразное, неординарное красноречие.

– Нет-нет. Всё в порядке, – успокоил я Степана. – Так чем же закончилась вся эта занятная катавасия?

– Наконец, шепелявому сутенёру и его «отдыхающим» на полу собратьям, удалось уговорить своего чрез меру капризного и несговорчивого коллегу. Тот быстро, насколько позволяла его косолапая медвежья походка, бросился прочь, выполнять последнюю волю своих друзей и партнеров.

Через минут пять он приволок огромный картонный ящик и довольно-таки внушительный пластиковый мешок. Из ящика мордатый коллекционер выложил на ковер около трёх десятков цифровых фотоаппаратов и портативных кинокамер. По-видимому, натуральная оплата за сексуальные услуги в Лиссабоне считается вполне обычной формой взаиморасчета. Там были «Сони», «Грюндиг», «JVC», «Шарп», «Самсунг», «Панасоник» и прочая дрянь, но моего верного «Зенита» в том ящике по какой-то причине не оказалось! Тогда мордатый кладовщик вывалил их мешка на пол целую груду ручных часов всевозможных современных марок и моделей. Чего там только не было?!! Но среди «Ролексов», «Ориентов», «Сейко», «Скотчей», «Ситизен», «Гессов», «Оксигенов» и всякой иной гадости я моих «Командирских» часов так и не обнаружил.

– Граждане!!! Да что же это твориться!!! – возмущенно гаркнул я. – Ведь это великий грех – обижать бедного, несчастного и беззащитного сиротинушку!!!

Среди сообщников альфонса началась кошмарная паника, однако мордатый быстро нашел выход из сложившейся патовой ситуации. Он притащил откуда-то ведро холодной воды и попытался открыть холодильник. Но тот, после конфиденциальных «переговоров», разительно напоминал помятую консервную банку и почему-то упорно не желал открываться. Я помог кривоногому выломать дверцу холодильника и достать из перекошенной морозилки несколько кювет с припасенными заблаговременно кубиками льда. Мордатый вывернул в ведро весь имеющийся в наличии запас льда и энергично размешал этот арктический коктейль концом пляжного зонтика. Вскорости кубики льда почти что растаяли, и ведро с «лекарством» извне покрылось обильной холодной испариной. Тогда доморощенный реаниматор вылил эту отрезвляющую смесь прямо на голову почивающему на полу альфонсу. Тот фыркнул, словно морская корова и с мученическим стоном приподнялся на дрожащих от напряжения локтях. Затем он с трудом, насколько смог, приоткрыл свой основательно закисший правый глаз-щелочку.

Понадобились еще около пяти минут, чтобы бородач пришел в себя и вспомнил, где он находится и что с ним намедни здесь приключилось. Альфонс, сильно заикаясь, покаялся, что отнёс часы и фотоаппарат в ближайшую антикварную лавку, находящуюся приблизительно в трёх кварталах отсюда. Он, шатаясь, поднялся на трясущиеся ноги и, опираясь на плечо кривоногого, отправился к местному антиквару. Курчавый сутенёр клятвенно пообещал товарищам вернуться так быстро, насколько это позволят его тяжкие производственные травмы.

Их не было долго, наверное, с полчаса. Я уже начал было нервничать и терять моё натренированное ангельское терпение. Но ещё больше разнервничались друзья бородатого альфонса. Они начали стонать, ныть, а потом и тихо подвывать, проклиная свою горькую и жестокую судьбинушку.