Под небом пустыни

Великая Соляная пустыня Деште-Кевир и пустыня Лут в Иране имеют все, что и океан, кроме одного — воды. Безбрежная, необъятная, бесконечная до тоски волнистая ширь сыпучих песков. Здесь в минуту может взгромоздиться целая песчаная гора, а мгновение спустя ураганный ветер рассеет ее в пространстве. Бедная дорога в ужасе перед безжалостной пустыней жмется к горам, ища у них защиты. В Иране не найти дороги, проложенной в пустыне, которая бы пренебрегла защитой гор и очертя голову легкомысленно протянулась в глубь песков. Как же мы должны быть благодарны нашему гористому, испещренному холмами и складками ландшафту! Если бы на теле земли не было выпуклостей, которые называют горами, вряд ли жители Тегерана познакомились бы с жителями йезда, Кермана, Чахбахара и стали соплеменниками. Куда бы вы ни двинулись между двумя грядами горных кряжей Эльбурса и Загроса, невозможно добраться в бескрайних песках Соляной пустыни и пустыни Лут до какого-нибудь населенного пункта, островка зелени и деревьев. Жизнь возможна тут только под прикрытием гор и холмов. Горы здесь спасительный заслон всему. Если бы Плановая организация Ирана предложила жителям Нетенза компенсацию в сто миллионов фунтов, они и тогда не согласились бы покинуть высокие отроги гор и переселиться куда-нибудь в другое место пустыни, где. не видать надежной их тени.

На подъезде к Нетензу путники проезжают мимо чайной в Аббасабаде. Надо сделать привал, освежить руки и лицо в проточной воде ручья, который журчит возле дома. Аббасабад еще не пал так низко, чтобы числиться заброшенной деревушкой. Красноречивым свидетельством его политического и культурного значения являлись предвыборные лозунги и реклама аспирина фирмы «Байер». Радиоприемник, принадлежащий хозяину чайной, был столь мощным, что пение Вигона[57] долетало до самого ручья. Мы четверо выпили по два маленьких стакана чаю, уплатив при этом как за десять больших, и тронулись дальше в путь.

После Аббасабада дорога сразу попадает в объятия гор. Могучие горные кряжи скрывают от глаз путников пустыню. Люди вздыхают с облегчением и думают про себя: хоть пустыня и недалеко, но по крайней мере не видна. К тому же вскоре вдали показался Нетенз и своим живописным видом скрасил пейзаж каменистого плато.

Нам показалось, что Нетенз похож на Голабдаре[58], но гораздо обширнее его. Город как будто втиснули в узкий горный проход. На деревьях пока не было еще ни почек, ни бутонов. Мы не собирались задерживаться здесь, поэтому не состоялось и наше знакомство с местными жителями, которые в этом узком ущелье выращивают грушевые деревья.

Обидно, что о таком горном лесистом месте с прекрасным воздухом, куда даже сефевидские шахи специально выезжали на охоту и летний отдых, ничего нельзя сказать, кроме того, что мы сказали. Если бы даже нам представился случай снова попасть туда и подольше пожить в этом городке с чудесным климатом, то и тогда, мы не смогли бы дополнить наши первые впечатления о Нетензе. Сам историк Хамдаллах Мостоуфи, известный своей научной точностью и добросовестностью, говоря о Нетензе, ограничился весьма краткой его характеристикой: «Нетенз относится к четвертому климату[59]. Город обширный, и вокруг него около тридцати селений. Налог с его жителей равняется десяти туманам и двум тысячам пятистам динарам».

Нетенз со своими грушевыми деревьями исчез в туче пыли и песка, поднятой машиной. И снова открылась девственная грудь пустыни. Солнце скрылось за хребтом Кергес. Легчайшие блеклые тени заката повисли в бескрайних далях пустыни. Растаяли белые полоски солончаков у темно-синего горизонта, а громады гор у Нетенза стали рельефнее и меньше.

Чем ближе мы подвигались к селению Абйазан, тем все больше дорога уходила в сторону от спасительных гор. Понемногу стало закрадываться необъяснимое беспокойство. Ну что это за своевольная дорога, которая неизвестно почему вырвалась из гор и бежит себе прямо в глубь пустыни? На фотографа была плохая надежда. Он оказался убежденным сторонником системы разделения труда, и на его долю в этот момент выпало время сна. Наш шофер тоже был занят своим делом. Как только колеса начинали буксовать, он давал газ, и только тогда машина продвигалась вперед. Некоторое время мы продолжали ехать, обескураженные и растерянные. Желая друг друга подбодрить, мы вспомнили о картах, компасах, альтиметрах и других приборах, взятых в дорогу. Волнуясь, развернули карту Нетенза, С большим трудом нашли Абйазан. Разобрали по карте, что у Абйазана дорога расходится на две ветки: одна идет на Исфаган, другая — на Эрдестан. Большинство древних путешественников, не доехав до Абйазана, сворачивало прямо на Исфаган, а мы предпочли дорогу на Эрдестан!