Под небом пустыни

Тебес — большой красивый оазис в пустыне — не имеет ни одной гостиницы. Попав в город, усталые, запыленные, мы не знали, куда нам деться. Опытный постовой по нашему виду понял в чем дело и радушно указал на парк Гольшен. Абдоллах-хан остановил машину у парка, проголодавшиеся путешественники ринулись туда. Навстречу вышел хозяин здешней чайной. Смуглый до черноты, проницательный, он сразу сообразил, что мы пересекли пустыню и страшно голодны. Он принадлежал к числу тех содержателей чайных, на лицах которых терьяк оставил свой губительный след, но потерпел урон в борьбе с чувством профессионального азарта и жажды наживы. Мужественный лик его в густой сетке морщин напоминал древнюю надпись. Характерные складки у рта, глубокие морщины на шее, острые скулы, дыбом стоящие густые седые волосы, мерцающие из-под насупленных бровей полусонные глаза дополняли его облик. Двигался он проворно, ловко справляясь с работой. Расстелив для нас ковер позади здания, он стал дожидаться, пока мы умоемся и усядемся на скамьи. Затем, приложив руку к груди, спросил:

— Господа останутся на ужин?

— А у вас есть какая-нибудь еда?

— Конечно, жареный барашек, шашлык, жареные цыплята, тас-кебаб, мает, сыр, яичница…

— Нам надо бы сперва найти жилье для ночлега, а потом уж…

Так подвернулся удобный ответ на его вопрос. Хозяин понял, что если мы найдем ночлег где-нибудь на стороне, то и поужинаем там. Он же останется ни с чем, потеряет клиентов.

— Позвольте принести вам чаю, — прервал он географа, — о ночлеге не беспокойтесь. Может, найдем здесь свободное местечко…

Появился чай. Он ушел снова, где-то пропадал и вернулся, задыхаясь от быстрой ходьбы.

— Дела такие. Здесь в парке имеются три веранды. Одну арендовала старуха американка. А две другие оставили для прокурора из Бирдженда, который, к несчастью, приезжает сегодня в Тебес.

— Значит, в городе нет ни одной гостиницы? Что же нам тогда делать?

— А что, если вы заночуете прямо в парке? Я приготовлю вам чистую постель. Пожалуйста, отдыхайте.

— Эх, братец. Солнце-то еще не зашло, а уже холодно. Как же мы будем спать ночью на открытом воздухе?

Хозяину страшно хотелось уговорить нас и заполучить клиентов. Но, смерив взглядом тщедушную фигурку географа, он приуныл.

— Ладно. Все-таки сперва поужинайте, — протянул он. — А потом подумаем о ночлеге.

— «Поужинайте, поужинайте!» Опять ты за свое. Мы устали. Сначала надо выяснить все с жильем, а уж потом ужинать…

— Кажется, господин, наш градоначальник распорядился помещать приезжих в здешней школе, если им негде остановиться.

— В какой школе?

— В здешней. Средняя школа Шейбани. Она тут, рядом, в парке. Приготовлю вам ужин, а потом сбегаю туда, скажу фаррашу[112]. — Он смолк и нерешительно взглянул на нас. А потом энергичнее добавил:

— Так чего вам приготовить?

Настала очередь фотографа дать решительный ответ. Однако он более чем кратко сказал:

— Тас-кебаб с приправой.

Хозяин засуетился, расстелил скатерть, приступил рядом с нами к чистке, картофеля и лука. Историограф экспедиции по собственному вкусу разложил на скатерти остатки закусок. По беготне хозяина и шуму накачиваемого примуса было ясно, что тас-кебаб будет готов не скоро или в противном случае не будет настоящим тас-кебабом. Мы принялись за консервы. Однако тас-кебаб поспел раньше положенного срока, и по этой причине нашему путешествию суждено было продолжиться. Мы ели, с интересом наблюдая, как по парку суетятся и снуют по ступенькам веранды какие-то люди. Вот появились тарелки, котел, треножник. Их переправили на веранду. Беготня фаррашей и слуг свидетельствовала о том, что они здорово запаздывают с подготовкой помещения под жилье. Потом в парке стала появляться частями всевозможная домашняя утварь. Один фарраш тащил на веранду целый тюк с постелью, другой нес посуду, третий взвалил на плечо провизию. Все трое величественно поднимались по ступенькам вверх. Наш шофер не имел привычки смеяться. Но мимо нас промчался сначала один фарраш с баклажанами в руках, затем другой с огромным закопченным котлом и развевающейся простыней на плече; самовар попал на веранду раньше трубы, слуга тащил ее и в придачу целую голову сахару; процессию завершала пара разноцветных подушек и пакет с углем. И наш шофер Абдоллах-хан негромко засмеялся, исподтишка следя за тем, чтобы мы не заметили.

От бестолкового гама фаррашей и скрипа ступенек у фотографа наконец лопнуло терпение:

— В чем дело, папаша? Для кого все это готовят?

— Для господина прокурора из Бирдженда. Они пожаловали в Тебес. На этой веранде им обставляют жилье.

Фотограф чуть было не произнес несколько теплых слов в адрес прокурора и его слуг, но сдержался и изобразил почтение к высокому чину служителя юриспруденции. Он не счел удобным сыпать бранью в чужих владениях.

— Это не дело, братец. Лучше бы… — начал он весьма дружелюбно, обращаясь к хозяину чайной.

И вдруг… «Вдруг» случается за едой: пища попадает не в то горло. Фотограф поспешил исправить дело глотком пепси-колы и таким образом выбыл из игры.