Под небом пустыни

Мы оба осторожно опустились в кресла. И потянулась привычная церемония взаимных представлений и знакомства. Будучи сытыми, гости дали понять хозяину дома в витиевато утонченных выражениях, что угостил их ужином Аббас — владелец кафе в губернаторском парке. Наш дорогой хозяин никак не хотел поверить, что посещение кафе Аббаса не всегда свидетельствует о низком происхождении клиентов. Но мы настаивали, и, когда доказали ему, что действительно ужинали там, хозяин счел возможным воспринять это известие как забавную шутку. С первым трудным делом было покончено. Зашел разговор о ночлеге. Очень любезно хозяин дома предложил нам кров и постель. Историограф заколебался и как-то замешкался с извинениями. Вопросительно взглянув на географа, он сразу же позабыл о комфорте и мягкой мебели, приличествующих избранным мира сего, и заявил, что мы собираемся рано утром покинуть город Гонабад и не хотим поэтому беспокоить хозяев.

— Где же господа остановятся на ночь? — спросил господин Кахраманй.

Наступила очередь географа выручать друга. Он без обиняков выпалил:

— В гараже «Пятерых».

— Ай-я-яй! Неужели почтенные гости не подыскали себе более подходящего места? Впервые отпрыски знатных фамилий пренебрегают обычаями и выбирают себе жилье в трущобах! В таких случаях надо напомнить им об их происхождении, обязывающем ко многому.

Так приблизительно звучали настойчивые уговоры хозяина, который усомнился в полезности дальнейшей дискуссии. И вообще, кажется, усомнился в принадлежности, по крайней мере одного из нас, к знатной иранской фамилии. Переменив тему разговора, он стал расспрашивать историографа об общих знакомых. Вскоре выяснилось, что оба они состоят в родстве! Тут снова сменили тему, и разговор пошел уже о крупных землевладельцах Гонабада, местных делах, выборах, планах переустройства и реконструкции. Сразу же позабыли о гараже «Пятерых»…

На рассвете раньше всех в гараже проснулся фотограф. Его разбудили зевота, кашель, кряхтенье паломников, собиравшихся на богомолье в Мешхед. Фотограф высунул голову из-под одеяла и сонным, хриплым голосом произнес:

— Чего они так раскашлялись. Минуту моются, а полчаса фыркают и плюются!

Возле айвана мимо жилых комнатушек во дворе гаража протекал грязный арык. Паломники, рядами сидевшие вдоль арыка, совершали утреннее омовение и еше больше мутили воду. Мужчины и женщины, вперемежку сидевшие на корточках, склонялись до самой середины арыка, засучив до локтя рукава. Цветные чадры деревенских женщин, края их белых платков, овчинные тулупы и белые чалмы мужчин образовали крытый коридор над арыком. А с обеих его сторон тридцать — сорок пар голых рук били по воде, словно весла несущейся лодки, и баламутили ее. Женщины старались тщательно закутаться в чадры. Совершая один из важнейших религиозных обрядов, они при этом пытались скрыть лица и обнаженные руки от взглядов мужчин. По обычаю, женщины потупляли глаза и воображали, что мужчины ничего не смогут у них углядеть. Но правоверные мусульмане и мусульманки находились всего в полметре друг от друга! Лишь длинные шальвары хоть в чем-то помогали праведницам!

Историограф проснулся от гвалта шоферов, их подручных, крика хозяина чайной. Дурное настроение, одолевшее его в то утро, никого не удивило. Но при виде происходящего в гараже оно настолько испортилось, что Абдоллах-хан воспользовался этим и немедленно вывез экипаж из Гонабада.

В половине седьмого утра мы покинули Гонабад-Джуйменд. Под колесами машины потянулась пыльная, занесенная песками дорога на Торбет. Чистое небо, приятная погода и пустынные просторы сопровождали нас почти до самого Торбете-Хейдерийе.

Однообразие пустыни от Гонабада до Торбета необычайно. Восточный ветер часто наметает кучи песка по краям дороги. Управление дорожных и шоссейных работ тут постоянно начеку. Зверь, по имени Деште-Кевир, разлегшийся на центральном плато Ирана, просунул одну свою лапу на восток между Гонабадом и Торбете-Хейдерийе, а когти распластал на границе с Афганистаном. Едущие из Гонабада в Торбете-Хейдерийе проходят расстояние между этими городами как бы по голени этой огромной лапы чудовища.

Нам повезло. Мы без особых приключений миновали водоем Рахмана Аббаса Кули-хана и Секендерабад. И в половине девятого утра того же дня добрались до города Торбете-Хейдерийе. В нескольких километрах от города нам стали попадаться крестьяне верхом на ослах, автобусы в тучах пыли, дорожные рабочие с лопатами и заступами. Сплошной массой потянулись- возделанные поля, огороды и цветущие сады. Ярость и злоба пустыни уступили место радостной, открытой улыбке расцветающей зелени.

Первая же улица города Торбета оказалась настолько людной и просторной, что фотограф пожелал выйти из машины и побродить в толпе с фотоаппаратом. Он позабыл о завтраке.

— Господин, — вкрадчиво возразил Абдоллах-хан, — разрешите нам остановиться у какого-нибудь кафе или ресторана. Выпьем по пиале чаю. Но если вы настаиваете, можно остановить машину и здесь!