Под одной крышей

– Надо капнуть смесь на запястье. Если не горячо, значит, нормальной температуры, подходит.

Игнат с сомнением капнул жидкость на руку, хмурясь.

– Я не особо чувствительный, мне нормально, но я не уверен. Попробуй ты.

– Хм… – шатен прокатил каплю по коже, раздумывая. – Наверное, нормально, мне горячо. В тот раз было также, мне кажется.

Они кормили котят уже третий раз за вечер, но по-прежнему не были уверены в том, что все делают правильно.

– А ты не умеешь, случаем, уколы ставить?

– Знаешь, в технических вузах этому редко учат.

– Очень жаль, это большое упущение, я считаю. Потому что нас в колледже тоже этому не учат. А уколы ставить им надо, – Боря прижал одного из котят к груди и чуть наклонил бутылочку, чтоб жидкость прилила к носику.

– Мне кажется, даже если мы будем кормить их каждый час, они всё равно будут голодными.

– Естественно. Посмотрел бы я, каким ты был бы сытым на одном молоке. Да и то не настоящем, а из порошка.

– И то верно, – Игнат поднял глаза от котёнка на парня, сидящего к нему в пол оборота. Его всегда удивляло, как подросток, в какой-то момент совершенно лишённый всякой родительской любви, может так бескорыстно отдавать душу другим существам, ещё больше в ней нуждающимся. Насколько парень помнил, первую зарплату шатен поделил на две части: купил еду домой и корм для бездомных животных. И всегда хранил его у консьержки, потому что отец бы со свету его сжил, узнай, что такие деньги уходят не ему на водку, а каким-то блохастым паршивцам.

– Борь, ты если съезжать вдруг решишь, оставь мне одного котёнка. Посмотрел я на них сегодня и понял, что соскучился по живности хвостатой дома.

– Лучше двух тогда, а то ты на работе весь день, а он будет сидеть один, неприкаянный. Да и съёмную квартиру с одним животным найти всегда проще.

– Как скажешь, – Игнат с улыбкой отставил в сторону бутылочку и перехватил котёнка поудобнее. – Теперь уколы надо.

– Ага. Ты тогда держи, а я буду делать. Так, мне кажется, лучше пойдёт, у меня рука мягче.

Дело, конечно, шло, но медленно с непривычки-то. Но на третьем малыше парни уже немного освоились, как лучше держать их, чтоб не дёргались, как загривок оттягивать, как иглу вводить.

Освоились, и старший стал больше смотреть на друга, чем на возмущённого зверька. А смотреть было на что: крепкие руки, коренастая шея с рельефным кадыком, грубые черты лица, почти чёрные глаза, орлиный нос. Было в его внешности что-то восточное, кавказское, хотя оба родителя, насколько знал и видел парень, были обладателями славянской внешности. Впрочем, этот вопрос он никогда не поднимал, прекрасно понимая, что Борис и без него знает, что совершенно не похож на отца.

– А ты чего вдруг так имидж решил сменить? – он отпустил котёнка, который, едва оказавшись на полу, недовольно фыркнул и шмыгнул под диван. – Ты ж раньше не носил бороду, она тебе не нравилась.

Боря на автомате провёл пальцами по тёмной полоске щетины, окаймлявшей лицо.

– Ну, я и не планировал прям бороду отпускать. Хочу так оставить. А что, плохо смотрится?

– Да нет, нормально. Я ж разве сказал, что тебе не идёт?

– Нет, просто ты в этом лучше разбираешься.

– Ну, ты знаешь, что я предвзят в этих вопросах. Я вообще считаю, что борода крайне мало кому идёт, тем более такая своеобразная.

– Ну, если она плохо выглядит, ты скажи. Мне нравится, но ты сам помнишь, как мне в девятом классе нравились мои отросшие волосы. Я считал себя самым сексуальным в школе.

– О боже, не напоминай мне об этой пакле невразумительной. Нет, Борь, она смотрится неплохо, просто на любителя.

– А ты не любитель.

– А я не любитель.

Игнат чуть обернулся, не дойдя до стола, чтоб положить на него лекарство, сверху вниз глядя на парня. Боря смотрел на него всё также, как тогда, в пятом классе, пусть даже с тех пор и прошло восемь лет, а сам шатен сейчас в том возрасте, в котором был тогда Игнат. А взгляд совсем не изменился, такой же восхищённо-преданный, но такой затравленный, будто испуганный. Паренёк по-прежнему неосознанно готов был обороняться, если на него будут давить. Годами вырабатывающаяся в семье защитная реакция.

Чем старше становился друг, тем больше что-то ёкало в душе Игната при виде этих глаз, смотрящих всегда снизу-вверх. Ну как у оленёнка, ей-богу. Правда, причина этих странных ощущений была всегда тайной даже для самого Гоши, который никак не мог понять, просто ли это братская любовь или нечто большее, просто парень не хотел себе в этом признаваться.

А Боря чувствовал, что с годами это детское желание проявить себя, чтоб получить такую необходимую ему похвалу, переросло в острое желание, чтоб его ставили выше других, чтоб он был в приоритете у одного конкретного человека: Игната. Чтоб тот уделял ему больше внимания, чем другим. И, боясь быть навязчивым, стал в последнее время всё больше и больше отдаляться, иногда не отправляя и одного сообщения за месяц.