Под одной крышей

– Ну и что? – Игнат гладил парня по волосам, пытаясь успокоить его тихую истерику.

– Как Он может любить человека, рождённого от такой связи?

– Я полагаю, что также, как и других прихожан. Не понимаю, откуда ты черпаешь подобные ограничения. Сколько живу, никогда в жизни о подобном не слышал. Ладно, вставай, пойдём в квартиру, – он поднялся и потянул парня за руки вверх, чтоб тот встал на ноги.

– Но геев-то он точно не признаёт! – Боря вцепился одной рукой в перила, второй кое-как опираясь о плечо друга, позволяя волочить себя дальше вверх по лестнице.

– А разве он не завещал всех любить? – пыхтя, уточнил Гоша, про себя славя всех богов, что его квартира была только на третьем этаже, а не на пятом.

– Но не так же…

– Ты мне это всё говоришь к тому, что тебя якобы даже Бог не любит? – порядком запыхавшись, выдавил из себя парень, отпуская Борю только на лестничной клетке и проследив, что он достаточно надёжно привалился к стене и не навернётся с лестницы. Тот кивнул в ответ, дожидаясь, пока друг найдёт ключи и откроет дверь.

– Заходи давай, дурак, раздевайся, будем тебя в чувства приводить горячей водой. Бог его, блять, не любит, ага. Да он испокон веку Россию не любит, мне кажется. И ничего, живём как-то.

– Он не повинен за Зло мирское, – Боря, шатаясь, прошёл в квартиру и сейчас пытался расстегнуть куртку, хотя даже не мог сфокусировать на руках взгляд и просто дёргал «собачку» молнии.

– Иди сюда, помогу, теолог хренов. Ты где этих фразочек понабрался, а?

– А у нас в том году философия была полгода. Вроде вводного курса, для этого… общеобразовательного… общего..

– Общего развития, – вздохнул Игнат, повернув парня к себе.

– Вот точно, да, для него.

– Лучше бы путному чему вас учили, а не ерунде всякой, – парень убрал руки друга от молнии и, выдернув попавшую ткань, спокойно расстегнул куртку.

– Не говори так, Гош, – шатен поднял на него глаза, давая расстегнуть куртку. – Ты же знаешь, что для меня это важно.

Игнат вздохнул, выпрямляясь и пытаясь стянуть одежду за ворот.

– Извини, я понимаю. Просто не о том ты думаешь, Боренька, не о том.

Шатен продолжал стоять, не шевелясь, поэтому Гоше пришлось встать вплотную, чтобы спустить куртку ниже.

– Если ты повернёшься спиной, мне будет удоб… – но договорить он не успел, потому что Борис, всё это время неотрывно смотрящий ему в лицо, резко подался вперёд, с силой вжимая друга в дверь, и впился ему в губы напористым, но не особо умелым поцелуем. Куртка сползла до локтей и мешалась, но Боре явно было плевать. Он вцепился в воротник чужого свитера, чтобы Игнат не вывернулся, и продолжал упёрто целовать.

Старший в первый момент испугался, что его опять будут бить, но как только увлекли в поцелуй, поддался бессознательному порыву и стал отвечать с такой же охотой.

Только спустя пару минут страстного, мокрого поцелуя, Игнат наконец отстранился, мягко надавливая на плечи парня.

– Всё, Борь, тише, тише. Ты очень пьян, завтра проспишься, вспомнишь всё, будешь себя ненавидеть.

– А ты?

– А что я? Я-то трезвый.

– Ты тоже будешь меня ненавидеть? Ответь честно, по-братски.

– Не буду. Идём в ванну, надо тебя согреть.

– Да почему ты так спокойно об этом говоришь?! – Борис со злостью швырнул на пол куртку.

– Не ори, ты же знаешь, что у меня тут стены как картон, – Игнат подошёл к другу и склонился к уху, говоря негромко, но чётко. – Потому что я к тебе то же самое испытываю, дурак ты черноглазый.

– Но…

– Что «но»? Думаешь, ты один такой в России по мальчикам?

– Но как же Карина?

– А что, мне не могут нравиться и те, и другие?

Боря нагнулся за курткой, поджав губы.

– Ты злишься на меня.

– Нет, – закатив глаза, вздохнул парень. – Иди в ванну.

– Злишься, я знаю. Ты когда злой, у тебя интонации другие.

– Борь, просто зайди уже ванну. Не хватало мне тут, чтоб ты слёг наутро, – Игнат злился не на него, на себя. На себя, потому что чувствовал, как своим ответным признанием, хоть и искренним, портит мальчишке жизнь.

– Ты злишься, значит, врёшь мне, – шатен снял ботинки и прошёл в ванну, понуро смотря в пол.

– Включи воду, чтоб набиралась, и раздевайся.

Оставив вещи на стиральной машине, парень опёрся о высокий бортик, дожидаясь, когда ванная наполнится хотя бы на треть.

Игнат смотрел не его крепкую спину, покрытую родинками, покатые плечи, сильные руки, бёдра. От парня веяло маскулинностью, властностью, силой, что так будоражило душу старшего. Сделав шаг, он огладил плечи ладонями и, наклонившись, оставил между лопатками невесомый поцелуй.

– Зачем ты это?

– Чтобы показать, что я не вру.

– Прекрати, я же знаю, что так не бывает.

– Как «так»? – Гоша усмехнулся, упираясь о бортик по обе стороны от Бориных рук и невольно потираясь щекой о спину, надеясь, что на этот раз не схлопочет по зубам.

– Чтобы признаться, и это сразу оказалось взаимно.

– Но с девушками же бывает.

– С девушками проще.

– Только потому, что их больше, – Гоша медленно, словно боясь спугнуть дикого зверя, положил ему на грудь ладонь, чувствуя под пальцами жёсткие волосы, и провёл до живота и обратно. – Нравится?