Под одной крышей (СИ)

А вечером, в полутемной спальне помимо так приглянувшихся Шерлоку поцелуев были разговоры и признания, удивительные открытия и даже упреки.

*

— И когда же ты успел меня… полюбить?

При слове «полюбить» Шерлок вновь потянулся к губам, но Джон мягко отстранился — вопрос как-никак серьезный.

Шерлок разочарованно вздохнул: никак не мог нацеловаться досыта.

— Когда, Шерлок? — настойчиво повторил Джон.

— Джон, если бы ты пользовался хотя бы десятой частью своего головного мозга…

— Гм…

— Извини. Пожалуйста. Пожалуйста.

— Шерлок, не начинай! Просто ответь на вопрос.

— Я сказал: «Теоретически мы вполне можем стать любовниками».

— Уже тогда?!

— Конечно! Джон, я очень тебя уважаю и очень ценю, но неужели ты думаешь, что я затащил тебя в постель только… ради тебя.

— Какой же ты эгоист! — изумился Джон, не зная, то ли радоваться, то ли обижаться.

— Да.

«Да…»

Джон понял, что обидеться ему хочется все-таки больше. Сколько бессонных ночей, утраченных иллюзий, неуверенности в себе. Сколько дней «бездушного пространства», когда он загибался от безысходности и тоски, когда мир казался черным колодцем, на дно которого он летел, сосредоточившись лишь на падении, не видя вокруг себя ничего: ни добрых лиц, ни веселых глаз. И в конце концов, сколько чертовых новоприобретенных морщин, совсем не украсивших его и без того не аленделоновскую* внешность.

Шерлок встревоженно провел по его лицу ладонью. Пробежался пальцами по лбу, погладил щеки, очертил линию скул.

— Джон…

Ещё бы за нос подергал.

— Комедию-то зачем ломал? «Анальное проникновение», «фрикции», «мастурбация»… — Джон решил не скрывать обиду. — Прямо научный форум секс-специалистов! А командовал сколько? Ни души, ни сердца! — Джон распалялся всё больше. — Вёл себя, как придурок! Не хочу, чтобы это попало мне в рот. А сам глотал и ни разу не подавился.

— Джон, ты не прав, — перебил Шерлок, осторожно поглаживая его шею. — Со мной такое впервые. Такие эмоции. Такое сильное желание. Естественно, я растерялся.

Обида мгновенно ослабла. Растерялся? Шерлок? Надо же… Джон чуточку смягчился.

— Нет бы по-человечески сказать: «Джон, я тебя люблю. Джон, я тебя хочу».

От удивления Шерлок даже гладить его перестал.

— Прямо так?! — воскликнул он. — Да ты что, Джон! Это же неудобно. И стыдно.

— А уложить меня в постель — не стыдно? — в который уже раз изумился Джон. — А три презерватива — удобно? Кстати, это правда?

— Нет, Джон, не правда.

— Так я и знал.

— Их было два.

Джон улыбнулся, и губы его сразу же опалило, выжигая обиду и возмущение. Бессонные ночи… Утраченные иллюзии… Бог мой, он уже целуется лучше меня… Неуверенность в себе…

Ничего не осталось.

Только губы, только их сладость и страсть, только Шерлок.

Всё. И морщин больше нет.

Как же приятно прижимать к себе Шерлока. Как приятно чувствовать биение его беспокойного сердца. Согревающее шею дыхание. Руку, лежащую на груди. Кожу, волосы. Блестящие в полумраке глаза — совсем рядом, близко. Черт бы его побрал! И всё это Джон получал какими-то жалкими порциями?! Да, конечно, это было каждую ночь… Но время бежало так быстро! Ни насыщения, ни успокоения.

— Почему ты от меня сбегал после… всего?!

Снова ладонь прикоснулась к лицу. Чувствует, чувствует Шерлок вновь зарождающуюся обиду.

— Джон, но это тоже неудобно. Ты же не приглашал меня… спать.

— Я и для всего остального тебя тоже не приглашал.

— Это совсем не одно и то же.

Шерлок, твою логику мне не постичь никогда.

— Сам посуди, как бы я это сделал? Притворился спящим?.. Черт! Почему я раньше до этого не додумался?

— Не могу поверить, что ты говоришь серьезно.

Джон и вправду не верил. Его не покидало ощущение, что Шерлок его разыгрывает. Доводил до обморока своим темпераментом, кончал в рот. И вообще, куда только не кончал… А остаться на ночь смог бы только по личному приглашению.

Чудеса! Точно — разыгрывает.

— Я очень скромный человек. Все гении скромные люди. Если бы ты знал, Джон, как всякий раз, выходя за твою идиотскую дверь, я долго стоял и боялся дышать. И ждал… А ты ни разу не остановил меня! Не позвал!

Похоже, теперь настала очередь Шерлока обижаться. Он резко сел на постели, обхватив руками колени и сгорбив спину.

— Мне было так одиноко, так тоскливо в своей огромной кровати… Кстати, Джон, я думаю, спать мы будем все-таки у меня. Ты свою кровать довел до критического состояния.

— Иди сюда…

Джон притянул его к себе и обнял, задрожав от горячего удовольствия, и Шерлок тут же закинул на него свою длинную ногу, прижался теплым пахом и потерся томительно-медленно. Даже два слоя ткани (домашние брюки и трусы) на Шерлоке и один слой ткани (пижамные штаны и никаких трусов) на самом Джоне не спасли его от излучения.

— Шерлок, мать твою, что же ты делаешь…

Шерлок прижался ещё плотнее, врос в его напрягшееся бедро. И потерся чуть-чуть быстрее.

— Твою же…

Какой удивительно сладкий рот. Вместилище искушения.

— Джон, я совсем не умею целоваться.

— Поверь мне, никто на всем белом свете не целуется так, как ты.

— Ты перецеловался со всем белым светом?

— Да… Что? Шерлок!

— Шучу.

— …

— Но я всегда это подозревал и оттого ужасно ревную.

— Боже…

***