Под сенью дев, увенчанных цветами

— Ты не представляешь себе, с какой печалью я о тебе думаю, — продолжал Блок. — В сущности, это во мне еврейская кровь говорит, — с иронией добавил он, прищуривая глаз, словно желая оценить в микроскопе бесконечно малую дозу «еврейской крови»; так мог бы сказать — но не сказал бы — французский вельможа, среди безупречно христианских предков числящий Самюэля Бернара[212] или, заглядывая уж совсем в глубокую древность, Деву Марию, от которой, кажется, возводит свой род семейство Леви. — Иной раз, хотя, впрочем, нечасто, — добавил он, — я совсем не прочь поддаться чувствам, которые подсказывает мне мое еврейское происхождение. — Он произнес эту фразу, потому что говорить правду о своем происхождении казалось ему и остроумно, и бесстрашно, хотя эту правду он все-таки умудрился изрядно приуменьшить, наподобие скупого, который решил расквитаться с долгами, но у него достало духу уплатить только половину. Такое мошенничество, состоящее в том, чтобы храбро возвестить истину, но примешать к ней изрядную долю лжи, ее искажающей, распространено шире, чем можно подумать: к нему случается прибегать даже людям, обычно не склонным к обману, под влиянием некоторых жизненных кризисов, особенно в любовных делах.