Под сенью Креста или Последний поход Викингов

С тревогой глядел Гуньяр сын Энунда, как глубоко осев, тяжело идут перегруженные корабли. За свои корабли он знал, что не стоит слишком беспокоиться, опасения вызывали восемь галер, захваченных у берегов Галисии, которыми командовал Айнис Холодный. Он видел, как они валко переваливаются с борта на борт, как с трудом, содрогаясь корпусами, взбираются на волны, как от натуги стонут на них мачты и оснастка.

«А не дай Бог, шторм? Тогда не только Айнис, а и мы все, пойдём ко дну!», и тайком покосившись на монаха Бернарда и Сигурда конунга, решил принести жертву древнему богу Ньёрду. (Ньёрд – бог в скандинавской мифологии, представляет ветер и морскую стихию) Шепча заговор, он порезал ножом свою левую руку, и даровал кровь морю, смотря на небо, ожидая знамения. С громким криком с востока приблизилась стая чаек, и стала кружить над кораблями, и Гуньяр понял, что его жертва принята благосклонно.

Сигурд, в перерывах между боями, дабы воины его не бузили в лени и праздности, давно повелел нашить на парусах огромные кресты. И когда у южных берегов Сардинии, они увидели величественный флот Великого графа Сицилии Рожера II, то командующий этим флотом адмирал Христодул, встретил норвежцев как друзей.

Господь благоволил им, и весной 1109 года, они без потерь, добрались до берегов Сицилии.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Огромный, многолюдный, шумный Палермо, произвёл на норвежцев, сильнейшее впечатление! Они такого большого города, ещё не видывали! В его обширной гавани, было тесно от множества судов, собравшихся здесь из всех уголков земли. Толпы людей, пришли поглазеть на них, и сбегались купцы, уже прослышавшие, что идёт флот короля Норвегии, с баснословной добычей.

Но толпу разогнал большой отряд нормандских рыцарей, почётным эскортом выстроившись у причалов. Все как один молодые и рослые, в сверкающих на солнце кольчугах, с червлеными, большими, в рост человека щитами, как влитые сидевшие на одномастных конях, они заставили норвежцев, устыдиться своего потрёпанного вида.

Командир этого отряда спешился с трудом, и сильно хромая, подошёл к королю Норвегии.

– Барон Рейнольд де Бриан, прибыл по повелению моего господина Великого графы Сицилии Рожера, чтобы встретить вас, оказать должный почёт, и проводить в отведённое вам жильё.

– В битве? – скрывая смущение за простым вопросом, Сигурд кивнул на изувеченную руку барона Бриана.

– Да, под Аскалоном (Битва под Аскалоном 12 августа 1099 года, в ходе 1-го Крестового похода, в которой войско христиан разгромило армию египетского халифа), – в свою очередь застыдился Рейнольд, пряча свою рассеченную, словно клещня у краба, левую руку, за спину.

Стали выгружать товары, и набежали алчные купцы, толкаясь, крича, напирая. Но на подмогу растерявшемуся Орму Кюрлингу, пришёл суровый Даг сын Эйлива. Могучий, страшный, одноглазый, заросший бородой, он грозно заревел на торговцев, и те в панике, толкаясь, сбивая и топча друг друга, отступили. Рабов загнали в загон, дабы подкормить и потом продать с большей выгодой. А все остальные диковинные товары, отнесли в отведённый для этого склад, и барон Рейнольд Бриан выставил возле него крепкую стражу. Сигурд приказал, чтобы два десятка норвежцев тоже остались и стерегли добро.

Ему отвели целое крыло в величественном Норманнском дворце, и в изумление застыл Сигурд, глядя на великолепное убранство залов, на большую кровать с мягким матрасом набитым нежнейшим лебяжьим пухом, на шёлковые простыни и занавески, на серебряные подсвечники, и повсюду инструктированную позолоту.

Брат Бернард с радостью узнал, что христианские государства в Святой Земле ещё держаться, непосредственная угроза Иерусалиму со стороны язычников пока не грозит, и истово помолившись, занял комнатку поскромнее, где устало, испытывая истинное блаженство, растянулся на ложе из соломы покрытом бараньей шкурой.

Нет ничего лучше, чем после трудного, утомительного похода, после битв, лишений и страданий, окунуться в веселье богатого города! И с диким восторгом норвежцы окунулись в него, забив таверны, тратя деньги на вино, еду и шлюх!

Сигурд сын Храни, видя печаль своего конунга, привёл ему чёрную рабыню, пышную, с крутыми, волнующими бёдрами, с большой грудью, где выделялись подкрашенным красным соски, а тело её, было умащено маслами и благовониями. Лёгкая, полупрозрачная накидка, не скрывала, а наоборот, подчёркивала красоту этой прелестницы.

Но девятнадцатилетний конунг отверг сей дар, выгнал рабыню, и сурово, но как-то с болью, посмотрел на Сигурда сына Храни.

Тот засмущался, поспешил уйти и решил посоветоваться с Дагом сыном Эйлива.

– Уж не заболел ли наш конунг? Женщину не хочет, вино не пьёт, ест без охоты… А до Йорсалахейма (Иерусалима) и Миклагарда (Константинополя), нам ещё идти и идти, а без его удачи, мы можем и не добраться туда.