Под шепчущей дверью

Безусловно, помогало то, что они с Хьюго быстро притерлись друг к другу. Когда Руководитель отбыл и неистовое сияние жизни чуточку поблекло, Уоллес забеспокоился из-за того, что они, как ему казалось, достигли слишком многого слишком легко. Одно дело, если у тебя в доме живет привидение, и совсем другое, если оно обретает плоть и кровь и спит с тобой в одной постели. И он подумывал обосноваться где-то в городе или, по крайней мере, в другой комнате в доме, чтобы у каждого из них было хоть какое-то личное пространство.

Нэнси решила вернуться туда, где жила прежде, и ее квартира освободилась. Она перед отъездом приходила попрощаться и обняла Хьюго. Выглядела она теперь… более живой, что ли. Она еще не излечилась, и, возможно, это произойдет не скоро, если вообще произойдет, но жизнь медленно возвращалась к ней. Она сказала Хьюго: «Я начинаю все сначала. Не знаю, окажусь ли я еще когда в этих местах, но никогда не забуду того, что здесь произошло».

И с этими словами она ушла.

Хьюго отверг идею Уоллеса о том, чтобы он поселился в ее квартире.

– Ты можешь остаться здесь, – сердито сказал он, сложив на груди руки.

– А тебе не кажется, что для этого еще слишком рано?

Хьюго помотал головой:

– Мы вместе пережили очень трудное для нас время, Уоллес. И я хочу, чтобы ты был рядом. – Тут он нахмурился, и вид у него стал неуверенный: – Если только ты не хочешь уйти.

– Нет-нет, – поспешил ответить Уоллес. – Я предпочитаю остаться там, где я есть.

Хьюго улыбнулся ему:

– Правда? А что конкретно тебе в этом нравится?

Уоллес покраснел, пробормотав что-то о том, что Хьюго очень уж много о себе возомнил.

И больше он такого никогда не говорил.

Вскоре после своего воскрешения (Уоллес старался не слишком уж задумываться о значении этого слова) он попросил Хьюго позвонить в его бывшую фирму. Там поначалу никто не желал разговаривать с ним, но Хьюго был настойчив, а Уоллес подсказал нужные слова. Уоллес совершил ужасную ошибку, и следовало немедленно восстановить на работе Патрисию Райан и возобновить выплату стипендии ее дочери. У Хьюго ушла почти неделя на то, чтобы дозвониться до одного из прежних партнеров Уоллеса – Уортингтона, – и когда он объяснил, почему звонит, Уортингтон сказал: «Этого хотел Уоллес? Уоллес Прайс? Вы уверены? Ведь именно он уволил ее. А если вы действительно были знакомы с Уоллесом, то должны знать, что он никогда не признавал своих ошибок».

– А на этот раз признал, – заверил его Хьюго. – Перед смертью он послал мне написанное от руки письмо. И я получил его всего несколько дней назад.

– Ох уж эта почта, – вздохнул Уортингтон. – Вечно опаздывает. – Молчание. Затем: – Это же не розыгрыш, правда? Не предсмертная шутка Уоллеса? – Он хмыкнул: – Впрочем, такого не может быть. Уоллес не умел шутить.

Уоллес пробурчал себе под нос что-то о смехотворной непредсказуемости юристов.

– Я могу переслать вам письмо, – ответил Хьюго. – И вы сможете удостовериться, что это его почерк. Он предельно ясно высказал свое желание вернуть миссис Райан ее работу.

Пот стекал по шее Уоллеса и щекотал ее, пока он ждал ответа Уортингтона, глядя на лежащий на стойке телефон.

Уортингтон вздохнул:

– Я тоже не думал, что она заслуживает такого с собой обращения. Она была хорошим работником. Более чем. Я сам собирался позвонить ей и… – Он немного помолчал. – Вот что я вам скажу: пришлите мне, что у вас есть, я взгляну на письмо и буду действовать исходя из него. Если она захочет снова работать с нами, мы будем только рады.

– Спасибо, – ответил Хьюго. – Я очень благодарен вам. Знаю, Уоллес бы…

– Откуда вы знаете Уоллеса? – внезапно спросил Уортингтон.

Уоллес замер.

Но Хьюго непринужденно проговорил:

– Я любил его и по-прежнему люблю.

– О, – откликнулся Уортингтон. – Это… Я скорблю о вашей потере. Я и не знал, что… у него кто-то был.

– Был и есть, – просто сказал Хьюго.

Уортингтон отсоединился, и Уоллес обнял Хьюго крепко, как только мог.

– Спасибо тебе, – прошептал он ему в плечо. – Спасибо.

* * *

Это было непросто. Конечно же непросто. Уоллес заново учился жить, и приспособиться к жизни оказалось сложнее, чем он ожидал. Он продолжал совершать ошибки. Но он не был больше тем человеком, которым был до того, как его сердце остановилось.

Иногда они ссорились, но ссоры всегда были мелкими, и они не оставляли свои разногласия непроговоренными. Они работали с этим. И Уоллес не сомневался, что так будет всегда.

И они никогда не надоедали друг другу. У каждого были свои обязанности. Мэй с энтузиазмом взялась за обучение Уоллеса. Она незамедлительно указывала ему на его промахи, но никогда не обращала их против него. Она не давала ему поблажек, но только потому, что прекрасно знала, на что он способен. «Однажды, – говорила она ему, – ты будешь действовать самостоятельно. И ты должен верить в себя, чувак. Как верю в тебя я».