Под шепчущей дверью

В стенах были окна, Уоллес не заметил их, когда стоял перед домом. Он рассмеялся, увидев, что через них струится солнечный свет, хотя было около полуночи. Остановившись у одного из них, он выглянул наружу. Ему должен был виден лес, город вдалеке, но окно выходило на знакомую кухню. До него донеслись слабые звуки рождественской музыки, и он увидел женщину, достающую из духовки домашние леденцы в форме посохов.

Он пошел дальше.

Он не знал, сколько времени у него ушло на то, чтобы взобраться на самый верх. Казалось, несколько часов, хотя он подозревал, что только минуту-другую. Он гадал, так ли было со всеми, кто оказывался здесь до него, и почти хотел, чтобы рядом был Хьюго, чтобы он вел его вперед за руку. Какая забавная мыслишка, пробормотал он про себя. Очень уж ему было приятно представлять, что он держит руку Хьюго в своей руке. Он не лгал, когда сказал ему, что жалеет, что не был знаком с ним раньше. Тогда все могло бы пойти по-другому.

Он дошел до четвертого этажа.

И опять увидел окна, но занавески на них были задернуты. У маленького стола стоял стульчик. На столике – чайник и две чашки. В вазе рядом с чашками – красные розы.

Но двери не было.

Он огляделся.

– Я не… Где она?

Нельсон показал пальцем наверх. В потолке над ними была дверь.

Она оказалась не такой, как ожидал Уоллес. Он думал, что дверь будет большой и металлической, с тяжелым, зловещим замком. Что она будет черной и пугающей, и он никогда не отважится пройти через нее.

Она не была такой.

Это была просто дверь. Да, на потолке, но все же просто дверь. Деревянная, в выкрашенной в белый цвет раме. В хрустальной дверной ручке была зеленая вставка в форме чайного листа. Шепот, преследовавший его, когда он поднимался по лестнице, стих. Крюк больше не тянул вперед. В доме стояла абсолютная тишина, будто он перестал даже дышать.

Уоллес сказал:

– Не слишком впечатляет, верно?

– Да, – согласился Нельсон. – Но видимость обманчива.

– Почему она на потолке? Странное для нее место. Она всегда была там? – Дом сам по себе был странен, и Уоллес не удивился бы, если таков был изначальный замысел, хотя и не представлял, куда, если не на крышу, могла бы вести дверь.

– Ее поместил туда Руководитель, когда избрал Хьюго перевозчиком, – ответил Нельсон. – Хьюго открывает дверь, и мы поднимаемся туда, навстречу тому, что оказывается перед нами.

– А что произойдет, если ее открою я?

Нельсон встревожился:

– Пожалуйста, позволь мне позвать Хьюго.

Уоллес оторвал взгляд от двери и оглянулся на него. Нельсон волновался, его брови хмурились, но Уоллес не мог отступить, хотя едва был способен двигаться:

– Вы чувствуете это?

Ему ничего не пришлось объяснять. Нельсон знал, что он имеет в виду:

– Не всегда и не так сильно, как прежде. Со временем это чувство слабеет. Оно всегда при мне, но я научился не обращать на него внимания.

Уоллесу хотелось дотронуться до двери. Хотелось обхватить пальцами дверную ручку, почувствовать ладонью чайный лист. Он ясно представил себе, как он будет поворачивать его до тех пор, пока замок не щелкнет, и тогда…

Что?

Этого он не знал, и такое незнание было страшнее всего.

Он сделал шаг назад и налетел на Нельсона, тот схватил его за руку:

– Ты в порядке?

– Не знаю. – Уоллес проглотил ком в горле. – Думаю, нам лучше вернуться обратно.

Нельсон повел его прочь.

Когда они спускались по лестнице, окна были темными. В них, как и положено, был виден лес.

Уоллес выглянул из окна на грунтовую дорогу, ведущую к чайной лавке, и у него в голове промелькнуло воспоминание, показавшееся ему чужим: он подставлял лицо теплому, теплому солнцу.

Воспоминание улетучилось, вернулась ночь, и он увидел на дороге какую-то фигуру.

Это был Камерон, и он смотрел прямо на Уоллеса. Камерон вытянул руку ладонью к небу, его пальцы то разжимались, то сжимались, разжимались и сжимались.

– Что там? – спросил Нельсон.

– Ничего, – ответил Уоллес и отвернулся от окна. – Совсем ничего.

Глава 13

Утром двадцать второго дня Уоллеса в «Переправе Харона» рядом с кассой на стойке появилась папка. Чайная лавка еще не открылась, и Мэй с Хьюго были на кухне – готовились к предстоящему дню.

Нельсон сидел в кресле у камина. Аполлон лежал у его ног.

Уоллес ходил по лавке. Снимал со столов стулья и задвигал их под столики. Ему было уже легче управляться с ними, и это было то немногое, чем он мог помочь. Он никогда не думал, что сможет получать такое удовольствие от столь неквалифицированной работы, но он переживал странные дни.

Он, погруженный в свои мысли, ставил стулья на пол, когда комната вроде как слегка покачнулась. Воздух стал плотным и затхлым. Отсчитывающие секунды часы на стене споткнулись. Секундная стрелка, передвинувшись на одно, два, три деления вперед, начала вдруг двигаться назад. Она металась туда-сюда, и волоски на руках Уоллеса встали дыбом.

– Какого черта? – пробормотал он. – Нельсон, ты видишь?..

И осекся, потому что с комичным хлоп рядом с кассовым аппаратом образовалась папка. Она была тонкой, словно внутри лежали всего несколько листов бумаги.

– О боже, – вздохнул Нельсон. – Ну вот опять.