Под шепчущей дверью

Уоллес, беря чашку из его рук, сглотнул от волнения. Он не мог не отметить, что их пальцы почти соприкоснулись. Он чувствовал на себе взгляд Хьюго, и оба они держали чашку дольше, чем это было нужно. В конце концов Хьюго опустил руку.

Вода по-прежнему была прозрачной, коричневый оттенок уступил место зеленому. Уоллес поднес чашку к губам и сделал глоток.

Он поперхнулся, а чай тем временем скользнул по его горлу, и у него стало горячо в желудке. Да, напиток был горьким, а потом Уоллес ощутил травяной привкус, такой сильный, что ему показалось, он проглотил небольшую лужайку. Было и медовое послевкусие, но его сладость пропала втуне, потому что Уоллесу все это страшно не понравилось.

– Черт-те что, – пробормотал он, вытирая губы, а Хьюго тем временем забрал у него чашку. – Это было ужасно. Кто, черт побери, станет пить такое по своей воле?

Он смотрел, как Хьюго подносит чашку к губам, как приходит в движение его горло.

– Да, – проговорил Хьюго. – Я люблю чай, но это не означает, что я люблю все его виды. – Он почмокал губами. – Ага, вот и мед. Он почти оправдывает испытанные до того страдания.

– Ты когда-нибудь ошибался в выборе чая?

– Для живых людей? Да.

– Но не для мертвых.

– Не для мертвых, – согласился Хьюго.

– Это… замечательно. Невероятно, но замечательно.

– Еще один комплимент, Уоллес?

– Да? – внезапно смутился Уоллес. Оказывается, он стоял ближе к Хьюго, чем ему казалось раньше. И, прочистив горло, он сделал шаг назад. – О боже, его вкус не исчезает.

Хьюго хохотнул:

– Твой чай понравился мне куда больше.

И Уоллес почему-то почувствовал себя счастливым, хотя с чего бы?

– Это комплимент?

– Да, – просто ответил Хьюго.

И Уоллес принял близко к сердцу это короткое слово. Горечь, которую он ощутил, не шла ни в какое сравнение со сладостью послевкусия.

Хьюго достал из банки еще несколько листиков и положил их на тарелочку рядом с чайником и чашками.

– Ну вот. Как это смотрится?

– Словно ты, выйдя на улицу, подобрал с земли первое, что попалось на глаза.

– Прекрасно, – бодро сказал Хьюго. – Значит, мы…

Часы в лавке громко запнулись, секундная стрелка подрагивала, оставаясь на одном месте.

– Они уже здесь.

Уоллес не знал, что ему делать.

– Мне следует просто… – И махнул рукой, дабы объяснить, что хочет сказать.

– Если хочешь, можешь пойти со мной, – ответил Хьюго, взяв поднос. – Только прошу позволить мне пообщаться с ним и ответить на вопросы, которые могут у него возникнуть. Если он заговорит с тобой, можешь ответить, но только абсолютно спокойно. Не надо, чтобы он взбудоражился больше, чем, возможно, уже взбудоражен.

– Ты нервничаешь, – проговорил Уоллес. Он не понимал, как умудрялся не замечать напряженного выражения глаз Хьюго, того, как его руки крепко сжимают поднос.

Хьюго помедлил. И затем сказал:

– Смерть не всегда скора на расправу. Знаю, у тебя все было быстро, но тебе повезло. У всех все по-разному. Иногда она жестока, и шокирующа, и преследует тебя. И некоторые бывают потрясены, некоторые разгневаны, а другие… другие не могут думать ни о чем, кроме нее. Такие люди, хочешь верь, хочешь нет, приходят к нам чаще, чем ты думаешь.

Уоллес был способен поверить этому. Ему казалось, он понимает, что имеет в виду Хьюго. Мир может быть прекрасен – и это становится очевидным, если смотреть на стены чайной лавки с фотографиями пирамид, и замков, и низвергающихся водопадов, – но он также брутален и темен.

Хьюго посмотрел на дверь в кухню.

– Они идут по дороге. Ты веришь мне?

– Да, – немедленно отозвался Уоллес, подавив желание удержать Хьюго в кухне. Он не знал, что на них надвигается, но у него было плохое предчувствие.

– Хорошо, – сказал Хьюго. – Смотри. Слушай. Я рассчитываю на тебя, Уоллес.

И он прошел в дверь, а Уоллес смотрел ему вслед.

Глава 14

Уоллес, хмурясь, задержался в дверях. Светильники на стенах горели, но казались… более тусклыми, чем всегда, словно в них поменяли лампочки. Аполлон скулил, прижав уши, и Нельсон успокаивающе гладил его по голове.

– Все в порядке, – тихо сказал он. – Все будет хорошо.

Хьюго поставил чай на один из высоких столиков, но не на тот, что в день прибытия Уоллеса. Уоллес подошел к Нельсону и Аполлону, а Хьюго остался стоять у столика, сложив руки за спиной.

Хьюго был сейчас не таким, как всегда, хотя не делал ничего необычного, просто стоял. Разница казалась незначительной, и если бы Уоллес все это время не общался с Хьюго, то мог бы и не заметить ее. Но он постоянно наблюдал за ним и потому отмечал все, даже самые незначительные изменения в нем. Они прочитывались в развороте плеч Хьюго, в выражении его лица, которое было сейчас отрешенным, но при этом небезразличным. Уоллес вспомнил о своем прибытии сюда и поразмышлял над тем, а каким же Хьюго был тогда.

Он оглядел комнату, стараясь сосредоточиться на чем-то, что могло бы отвлечь его.

– Что это со светильниками? – спросил он у Нельсона и посмотрел на дверь. – Ты приглушил их?

Нельсон покачал головой:

– Этот будет крепким орешком.

Уоллесу не понравилось, как это прозвучало.

– Крепким? – переспросил он.