Под светом убывающей луны (СИ)

В глазах сверкнули и завертелись томое, но проникать глубоко в чужой разум и самостоятельно выискивать подтверждения словам оказалось не нужно — картинки сами всплыли перед глазами: паника домовички, ловушка из сенбонов, кровь вокруг и распоротая артерия.

Первая мысль: обман, фальшивка. Но молчаливость младшего брата настаивала: что-то всё же произошло. Множественные нюансы и детали, впрочем, подтверждали истинность воспоминания.

Вид мертвого брата оглушил Мадару настолько, что тот долгое время не мог отвести взгляд. Гендзюцу развеялось.

— Его подсумок пропал, — взволнованно заметил Хаширама, выдергивая друга из прострации, и мысль о том, что, возможно, именно сейчас происходит что-то непоправимое, настигла и захлестнула старшего Учиха.

Шиноби рывком оказался около Тобирамы:

— Где? — хрипло.

— Юго-запад, сто пятьдесят три метра, — тут же отозвался тот, мельком поймав на себе удивленно-заинтересованный взгляд мага.

Мадара исчез с поляны.

***

Первое, что он заметил — отблески света на кунае и, почти не думая, подобрал камень и выбил его из ладони.

— А я думал, подсумок остался в замке, вместе с клановым плащом. Ты здесь, Мадара, — тихо отметил младший брат, не предпринимая попыток поднять оружие. — Да, эгоистично с моей стороны; не подумал, что ты, верно, сам захочешь это сделать.

На пару минут воцарилась тишина. Когда же с Мадары спало паническое оцепенение

А если бы не успел?

он тут же оказался рядом с младшим и с силой тряхнул его за плечи.

— Дурак! Что ты тут делаешь?!

— Не хотел, чтобы Сенджу видели, — по-своему понял вопрос тот. — Всё же, Тобирама был достойным соперником, и неправильно было бы так его оскорбить…

— Заткнись! — вспылил старший. — Не смей!

— Это мой долг, как члена кл…

Раздавшаяся звонкая пощёчина, казалось, волнами ввинтилась в уши.

— Ты так сильно ненавидишь меня, брат? — в оглушительной тишине спросил Мадара, разворачивая брата, съежившегося, даже не пытающегося накрыть ладонью место удара, к себе и пытаясь поймать взгляд. — Хочешь причинить мне такую боль…

— Ты справишься с ней, — убежденно проговорил тот, не поднимая глаз от земли; щека его горела. — Ты очень сильный. И Хаширама, я уверен, будет рядом; он не оставит тебя одного.

— Да на что мне Хаширама?! Он не мой младший брат!

— Я — ужасный шиноби. Я предал клан. Я предал тебя, нии-сан!

— Ты предашь меня, только если умрёшь! — выкрикнул старший, заставив Изуну замереть и, наконец, поднять взгляд, пораженно уставившись на него. — А потому, — рыкнул Мадара, крепко вцепившись руками в плечи, — не смей умирать, отото. Ни в бою, ни, тем более, вот так.

Младший брат больше не отводил он него глаз. Те — большие, как чёрные драгоценные камни, но намного мягче, теплее. Совсем недавно, казалось, они глядели на него из круглой подвесной люльки, из вороха простыней и подбитых мехом одеял. И всегда смотрели так восторженно, будто он, Мадара, был Самым Главным Человеком на Земле.

Он не выдержал этот взгляд, поднимавший со дна души всю вину: не уберёг, не отгородил от бед и напастей, позволил пережить боль и страх, не спас вовремя, позволил взять в руки меч вместо игрушек — во всём этом была его, Мадары, вина, как старшего брата. Как того Самого Главного Человека, не оправдавшего надежд.

Мадара прижал брата к себе, так сильно, как только мог. Тот уткнулся носом в шею. Уткнулся — и разрыдался.

***

Вечерело. Вместе с сумерками приходил и холод. Звезд не было видно на пасмурном, готовом вот-вот разразиться ливнем небом. Изуна жался к огню, укрытый плащом брата, и пытался согреть озябшие руки. Тобирама дремал. Хаширама задумчиво жарил на костре хлеб, изредка тихо о чём-то переговариваясь с Мадарой. Северус, привязанный каким-то странным узлом за щиколотку, дул на немного пригоревший мякиш и со скрытым удовольствием медленно пережёвывал его.

— Переночуете с нами, — решил Хаширама, — а на рассвете Мадара отведёт вас в замок. Вашей жизни ничего не будет угрожать, если вы не станете делать глупостей.

Проснулся Северус глубокой ночью от ощущения голода и холода. Костёр тихо тлел, и было видно частично высвеченное лицо Изуны. Он умиротворенно неотрывно глядел в огонь.

Снейп видел спину сидящего напротив альбиноса.

— Так ты хотел убить себя? — тихо проговорил последний.

Учиха поднял на него взгляд, снова перевёл на огонь.

— Хотел.

— А теперь?

— Теперь не хочу.

Альбинос хмыкнул:

— Хорошо.

— Что? — удивленно моргнул Изуна.

— Хорошо, — повторил тот, — даже не думай умирать до тех пор, пока я не сражу тебя. Если ты и умрёшь от чьей-то руки — то от моей.

Учиха фыркнул и тихо хихикнул.

— Тогда, наверное, я переживу всех в клане, — протянул тот едва слышно. Тобирама хмыкнул и не обиделся.

— Кстати, — вспомнил Изуна, — Хаширама как-то сказал мне, что ты спрашивал о моём возрасте.

— Вот болтливый аники, — пробурчал альбинос. Северус подумал, что он, должно быть, смутился.

— И мы с ним выяснили, — продолжил тот, едва заметно улыбаясь, — что я старше.

— Ты? — удивленно протянул Тобирама, — Нет, правда? Ты?

— Ага. На девять дней.

Тот фыркнул:

— А ведешь себя…

— Ну знаешь!.. — возмутился Учиха.