Под свист пуль [litres]

Они были знакомы лет двадцать, если не больше, не раз бывали вместе под огнем. Ермашу особенно запомнились встречи в Афгане. Инженер, тогда еще старлей, командующий саперной ротой, занимался переправой через Пяндж тяжелой боевой техники. Было начало лета — время активного таяния снегов в горах, река вздулась от прихлынувшей ледяной воды и буквально осатанела. Многотонные бронетранспортеры, если те хоть на мгновение теряли сцепление колес с каменистыми уступами, она подхватывала, как скорлупки, и стремительно несла вниз на огромные валуны, сброшенные недавним землетрясением с ближайших гор в русло Пянджа. Техника, естественно, получала повреждения, а на ремонт времени не было: вскоре предстоял бой. Ермаш, командовавший тогда колонной этих самых бронетранспортеров, будучи еще майором, не знал, что делать. Рисковать техникой, да и людьми он не имел права. Это означало бы потерю боеготовности, что в этой обстановке было просто недопустимо.

— Ну и что будем делать, старлей? — спросил он у Даймагулова. Тот был тогда тоненький, точно тростиночка. На тоненькой его шее воротник явно большого для него размера гимнастерки болтался, как ошейник ирландского дога на таксе.

— Переправляйся, товарищ майор! — весело воскликнул ротный. — И по-быстрому! За вами вот видите, какой хвост машин стоит, подлиннее, чем у самой хвостатой обезьяны.

— Да, но как? — уныло качнул головой Ермаш. — Речка-то вот как прет! Технику и людей можем погубить.

— Не так страшен черт, как его малюют! — засмеялся Даймагулов. — Это была любимая присказка одного из моих преподавателей в училище. Хохла, между прочим.

«И с чего веселится этот попрыгунчик? — недовольно подумал Ермаш. — Как бы он нас под монастырь не подвел. Есть и такая не менее знаменитая пословица: не кажи гоп, пока не перепрыгнешь. Тоже, кстати, хохлацкая».

Ротный, должно быть, угадал его невеселые мысли. Он поглядел на хмурое лицо Ермаша своими огромными глазищами-маслинами, в которых прыгали озорные чертики, и все так же задиристо сказал:

— Да очень просто. Сейчас через речку трос протянем, закрепим намертво по обеим сторонам. И пойдут, цепляясь за него, ваши коробочки. Для страховки мы их еще попарно схомутаем. Пусть поддерживают одна другую.

— А трос на тот берег что, мортирой переброшен? — буркнул Ермаш.

— Это уж наша забота. Да вы не беспокойтесь, товарищ майор. Все будет тип-топ.

Расскажи Ермашу кто-нибудь о том, что он увидит дальше, ни за что не поверил бы. Старлей разделся, примотал к себе две надутых автомобильных камеры и бросился в реку, схватив в одну руку конец пенькового легкого каната. Ермаш даже поежился, представляя, какова сейчас водичка от тающих снегов.

Течение подхватило Даймагулова и понесло вниз. Но он, как видно, был отличным пловцом. Несколькими энергичными взмахами рук он выгнал свое тело на быстрину и постепенно наискосок стал пересекать Пяндж. Силенок, судя по всему, у него для этого было достаточно. Видно, делал это не впервые — плыл спокойно, размеренно, без лишних движений.

Ротного, конечно, отнесло вниз по реке довольно далеко, но он все-таки оказался на другом берегу и конца каната из рук не выпустил. Выскочив на песок, старлей сплясал какой-то дикий танец, чтобы согреться. Видно, холод пронял его все же основательно. А затем крикнул:

— Готовьте трос к перетяжке через реку!..

Вскоре стальная нитка перепоясала реку. И вдоль нее пошли попарно, скрещенные точно тросами, боевые машины. Ни одна, естественно, не пострадала. Колонна бэтээров своевременно прибыла к месту сражения и с ходу вступила в бой.

Докладывая командованию о результатах рейда, закончившегося весьма успешно, Ермаш не преминул упомянуть о героическом поведении командира саперной роты.

— Небось о Даймагулове речь? — усмехнулся слушавший его командующий. — Николай Иванович известный у нас озорник. — И повернувшись к сидевшему тут же начальнику штаба, спросил: — Представление на него отправили?

— Давно, — ответил тот. — Уже и ответ пришел. Награжден орденом Мужества.

— Вот и добро! — улыбнулся генерал. — Сам буду вручать. Даймагулов это заслужил. Не первый раз нас выручает. И в прессу сообщите, чтобы все знали о подвиге сапера. А то этот скромница еще, чего доброго, промолчит…

Вспомнив тот давний эпизод, Ермаш не мог не улыбнуться, пожимая руку Даймагулова. Тем более что инженер, несмотря на возраст, остался таким же: крепким, молодцеватым и смешливым. Может, только чуточку погрузнел, но хватки, энергии, быстроты в движениях у него не убавилось.

Они вместе пошли в столовую через плац.

— Это ваша придумка насчет ежедневного саперного обслуживания маршрутов движения пограничников, Николай Иванович? — спросил генерал.

— Вместе думали, — неопределенно отозвался Даймагулов, по-прежнему не любивший выпячивать собственную персону. — И командир кое-что подсказал, и начальник штаба.