Под Варды синими сводами (СИ)

Ему нравилось оставаться в крепости одному. Когда отца и Турко носило где-то на просторах Эндоре в Оссирианде, Таргелионе или Химринге, он сидел в мастерской у отца, которую уже по праву мог называть своей мастерской, и работал часами, без перерывов на отдых, а частенько и без пищи. Работа, изучение нового, физические нагрузки — вот, что приносило радость, а пример легендарного деда вдохновлял.

Когда, по возвращении из очередной вылазки в Таргелион, к бешеному дяде Морьо, отец начал заговаривать о том, что хорошо бы ему тоже отправиться туда, посмотреть тамошние земли, разведать, какие в них есть камни, какие руды и металлы, идея поначалу показалась бредовой. Потом, поразмыслив немного, он решил, что вообще-то это будет совсем неплохо. Путешествие в Таргелион даст ему определённую степень свободы. Дядя Морьо, насколько он помнил, был даже мрачнее и злее отца, а рожей был как отец, так что разницы никакой — что здесь с отцом, что там с его старшим братцем. Одним из преимуществ поездки в Таргелион было — не видеть смазливой физиономии Турко, вечно подталкивающего его в бок и шепчущего мерзости, если мимо проходила какая-нибудь вэн*.

С девами дела обстояли так — их в его жизни не было и точка. У отца, когда они жили в Валимаре, была мать, которую он помнил тоже смутно, но все же лучше, чем деда, и у него самого тоже была мать — ласковая Вэнлинде из нолдор — это были единственные женщины, чьи руки когда-либо его касались.

Март в том году выдался необычайно прохладным. Зима, казалось, не спешила передавать весне право на господство в Таргелионе. Тем утром Мирионэль вышла во внутренний двор, зябко кутаясь в тяжелый плащ на волчьем меху, чтобы, как обычно, высыпать крошки от вчерашнего ужина уже поджидавшим ее птицам. Она не особенно хорошо разбиралась в их видах, но могла отличить синицу от малиновки. Наблюдая за тем, как птицы, скача по свежевыпавшему снегу, клюют хлебные крошки, Мирионэль вдруг услышала отрывистый и громкий стук в ворота крепости. Она осмотрелась — стража предпочитала греться где-то внутри крепостных стен. Поняв, что она одна во дворе этим утром, Мирионэль направилась к воротам и приоткрыла небольшое окошко, вырезанное в правой их створке, чтобы удостовериться, что в столь ранний час к ним пожаловал с просьбой о помощи кто-то из жителей города, а не воинственно настроенный чужак — науко или атан.

Открыв окошко, она чуть не отпрянула — на нее в упор смотрели два серо-синих глаза в длинных черных ресницах. Глаза эти были почти точь-в-точь как ее собственные, отраженные в зеркале.

— Кто ты? — спросила пораженная таким сходством Мирионэль.

— Открывай же, я совсем продрог! — послышался грубоватый голос. — Я — сын Куруфинвэ, внук Феанаро!

Мирионэль поспешно отодвинула тяжелый засов. За воротами стоял сурового вида молодой нолдо — ее кузен Тьелперинквар. Одет он был просто; одежда хорошая, добротно сшитая, но грязная и мятая. Волосы кузена были собраны сзади в простой хвост, голову опоясывал кожаный ремешок. В руке у него был небольшой узел с вещами, за поясом — короткий меч, за плечами виднелся колчан со стрелами и лук.

Мирионэль и рада была улыбнуться гостю, приветливо заговорить, но строгий взгляд ее кузена и его надменная поза отнимали всякое желание лишний раз делать это.

— Что ты стоишь как статуя? — сдвинув брови, произнес куруфинфион, — Я голоден и устал.

Мирионэль не привыкла к подобному обращению и растерянно сказала, потирая пальцами висок:

— Хорошо, пойдем со мной, я провожу тебя в комнату для гостей и тебе тотчас принесут поесть, — она развернулась и быстрым шагом, с пылающими щеками, направилась к двери во внутренние комнаты замка.

Тьелпе молча шел за ней, скрипя по снегу тяжелыми грубыми сапогами с коваными носами.

Когда Карантиру доложили, что у него в замке вот уже несколько часов как гостит его племянник Тьелпе, он раздраженно фыркнул, но смолчал. Характер у них обоих был тяжелый, но, к счастью, оба были молчаливы и не склонны проводить время в компании друг друга.

— Передай ему, что он может присоединиться к нам за ужином, — сказал Карантир слуге, пришедшему к нему с новостью о прибытии Тьелпе.

За ужином, к немалому удивлению Карантира, сын Курво появился. Он сидел смирно, как и всегда был молчалив. Карантир заметил лишь, как при виде вошедшей в залу Мирионэль, которая заняла свое место по правую руку от него, племянник напрягся, нахмурился, буркнул что-то неразборчивое в ответ на ее приветствие и уткнулся носом в свою тарелку.

Холод в те дни стоял такой, что даже выезжать с утра на конную прогулку не хотелось. Карантир сидел целыми днями у себя в покоях, в кресле рядом со стеллажами книг, и читал.