Под знаком снежной совы

Он аккуратно взял мою ступню, изучая, трогая, рассматривая когти, а через несколько секунд потрясенно спросил:

— Ч-ч-что вы такое?..

Я сглотнула. Глядя ему в глаза. Сейчас я видела все немного по-другому: тени казались не такими насыщенными, а огонь свечи наоборот был слишком ярким — поэтому я знала, что радужка поменяла цвет.

— Это трудно объяснить…

Мужчина поднялся на колени, медленно поднеся свечу к самому моему лицу. Смотреть на огонек было больно, но я терпела, чтобы не напугать его еще больше. Он долго и внимательно рассматривал мои глаза. Так близко, что мог бы поцеловать, если бы захотел. Только если раньше такие мысли, возможно, и проскакивали в его голове, сейчас он явно думал о другом.

Внимательно осмотрев глаза, Михаил опустил взгляд ниже, провел рукой по голому плечу, дошел до предплечья. Как и в кошмаре, на руке в некоторых местах стала прорываться кожа. Мой спутник метнулся за своим чемоданом, достал врачебные инструменты и нашел среди них пинцет, которым аккуратно подцепил нечто, пробившееся сквозь кожу. Я зашипела от боли, когда, потянув, он извлек белое перо — еще маленькое и до конца не сформировавшееся.

— Августа, кто вы? — уже спокойнее повторил он вопрос даже без заикания.

Я понимала, что ответить придется. Посмотрела на сову у себя в ладони. Как такое произошло, что медальон упал? Он защищал от таких непредвиденных случаев, когда тело пыталось принять другую форму. Если бы Михаил вовремя не разбудил меня, это могло бы закончиться печально… В какой-то момент я уже не смогла бы сдержать превращение. Внимательно посмотрела на застежку: одно колечко в цепочке разжалось, поэтому подвеска упала.

Врач внимательно наблюдал за моими действиями.

— Можно? — он аккуратно взял цепочку и, достав какой-то медицинский инструмент, в несколько движений зажал колечко обратно.

Я робко улыбнулась и с благодарностью снова надела подвеску, сразу почувствовав, что глаза возвращаются в нормальное состояние. Впрочем, когти прятаться не спешили, как и несколько перьев, которые так и остались торчать из кожи.

— Прежде чем расскажу, может, среди ваших инструментов найдется такой, которым можно устранить эту проблему? — я пошевелила пальцами на ногах, когти зацокали по полу.

* * *

Сказать по правде, я была приятно удивлена и даже слегка шокирована, что он не убежал от меня с воплями. Но раз уж остался, нужно использовать эту возможность.

Врач опять залез в сумку с инструментами и извлек что-то похожее на кусачки.

— Вы позволите? — он снова опустился передо мной и взял мою ступню, начиная методично обрезать коготь за когтем. Потом по моему молчаливому согласию с помощью пинцета избавился от перьев на руках и обработал их какой-то жидкостью.

После всех манипуляций он со вздохом сел рядом на мою кровать. Михаил молчал, но я знала, что он ждет.

— Я не совсем человек, — начала, пытаясь подобрать слова.

Врач издал звук, похожий на тщательно скрываемый смех.

— Это я уже понял. Я, конечно, не орнитолог, но все это наводит на мысли о птицах.

Куда делось его заикание? Казалось бы, сейчас он должен нервничать рядом со мной, но нет. Он будто успокоился, перестал суетиться.

— На моей семье лежит мощное проклятие. Не знаю, кто его наложил, никто не знает, кому мы не угодили, но уже несколько поколений оно висит над нами.

— Хотите сказать, что у вас даже нет догадок, кто это сделал и для чего?

Я горько усмехнулась.

— Михаил Юрьевич…

— Августа Константиновна, можно я буду для вас просто Мишей и на ты? Тем более вы же вроде как моя сестра.

— Ладно… Тогда я для вас просто Августа… или на людях Оля.

Он улыбнулся и кивнул. От этой улыбки у меня защемило сердце. Он все видит своими глазами и все еще здесь! Невероятный человек.

— Миша, — я катала это имя на языке и улыбалась, потому что оно оставляло приятное послевкусие. — Только в сказках обиженные злые ведьмы демонстративно хлопают дверьми и на прощание осыпают громкими заклятиями, попутно объясняя, как снять их через сто лет, — теперь моя улыбка померкла, я вздохнула. — В жизни никто не предусматривает поцелуй, который разрушит чары. В один совсем не прекрасный день жизнь моей семьи разделилась на до и после. Видно, мой прапрадед или прапрабабка кому-то сильно насолили, а может, и их родители, сейчас уже никто не скажет.

Миша взял меня за руку. И это было хорошо. Мы сели глубже на кровать поперек, опершись о стену спинами, я положила голову на широкое и мягкое плечо в тонкой рубахе. И это тоже отозвалось внутри ощущением правильности. Я надолго замолчала.

— Августа?

— М?

— Так ты превращаешься в птицу?

— В полярную сову. Тело пытается, — тяжелый вздох огласил комнату. — Труднее всего останавливать его в полнолуния, почему-то луна мощно влияет на мое самочувствие, а еще когда я испытываю любые бурные эмоции.

Мы еще немного помолчали.

— Никогда не думал, что столкнусь с таким дивом, — мужчина крепче сжал мою ладонь. — А что будет, если не останавливать?