Под знаком снежной совы

— Подумал, что тебе будет интересно узнать, что теперь, когда ты почти поправилась, завтра я отправлюсь сперва в Несвиж, а потом сразу в Минск, чтобы кое-что разузнать по твоему делу, — донесся приглушенный голос из-за двери.

Почти поправилась?! Да я в жизни не чувствовала себя противнее, а он отказывает мне в единственном средстве, которое помогает!

— Августа?

Я продолжала хранить молчание.

— Что ж, я еду верхом, буду менять лошадей, за два — три дня обернусь, не хочу ничего говорить, пока не встречусь с одним человеком, чтобы знать наверняка, кто и зачем убил твоего деда. Или ты уже забыла, зачем затеяла все это?

Услышала удаляющиеся шаги.

Дедушка. Привалилась спиной к стене и медленно сползла на пол. Миша. Закрыла лицо руками, пытаясь скрыться от больных воспоминаний. Мама. Но они никуда не уходили. Призраки прошлого нещадно терзали меня, вгрызались, казалось, в самый костный мозг. В страшной муке я каталась по полу, кусала костяшки пальцев, чтобы не закричать и не понимала, как жить дальше.

Что это так болит: тело или душа? Или все вместе?..

Нашарила в кармане своей одежды, которая висела на спинке кровати, нож. Тот самый, который подарил мне Алексей. Острое лезвие бесшумно выскочило из рукоятки. Не все ли уже равно, кто убил деда и зачем? Этот кто-то сломал меня. Разделил жизнь на до и после. Забрал всех дорогих людей. Зачем продолжать бороться? Есть ли в этом смысл? Даже если пан Тадеуш узнает, кто стоит за убийствами, что мне от этого? Посмотреть в глаза негодяю и спросить, зачем он это сделал?

Мне не хотелось ничего. Только чтобы боль закончилась. Холодная сталь коснулась кожи на руке. Я закрыла глаза и прижала лезвие сильнее, собираясь с силами. Тягучие, густые, очень соленые слезы медленно ползли по щекам, попадая в рот.

И тут совершенно не к месту перед внутренним взором возникли ярко-голубые глаза. Они смотрели, осуждая за эти мысли. Словно говоря, что не для этого он подарил мне нож.

Когда Алексей улыбается, холодные голубые глаза будто теплеют. И от этого хочется вернуть улыбку. Я сказала ему «прощайте», а он мне — «до свидания». Почему-то за эту незначительную деталь мозг ухватился как за соломинку. Мы обязательно встретимся вновь. И я верну ему нож, который спас меня однажды. Разве все это было напрасно? Пускай сейчас очень плохо, но потом станет лучше. Ведь я почти у цели.

С облегчением убрала лезвие обратно в рукоятку, но продолжала крепко сжимать ее. Так казалось, что я не одна. Словно через этот предмет становилась ближе к тому, кто, сам того не подозревая, одними лишь воспоминаниями о себе отвел меня от края пропасти. Порой он был невыносим, но, видит бог, как же я хотела, чтобы он сейчас оказался рядом.

Только под утро, изможденная до предела, на четвереньках доползла до кровати и уснула в тот момент, как голова коснулась подушки.

* * *

С трудом разлепила веки, когда солнце уже клонилось к закату. После месяца полного мысленного вакуума размышления налетели лавиной. Они путались, сбивая друг друга, а заодно и меня с толку. На смену искусственно созданному спокойствию пришло волнение. Как могла столько пропустить? Целый месяц выпал из жизни! За это время я могла бы уже вывести на чистую воду негодяя, который убил деда и терроризирует меня. А вместо этого просто лежала.

С ненавистью подумала про злосчастную настойку. Уж лучше боль, чем такое состояние овоща. Вдруг стало очень стыдно перед паном Тадеушем за вчерашнее поведение. Я рылась в его вещах… Вот уж точно не такому меня учил дедушка. Обязательно извинюсь перед мужчиной, когда он вернется домой.

Вечерело. А у меня много дел. Нужно было как следует привести себя в порядок. Баню топить не стала, потому что никогда этим сама не занималась и даже не представляла, что нужно делать, а вот воды нагрела несколько ведер и хорошенько вымылась.

Я с наслаждением смывала с себя грязь, скопившуюся за время вынужденного лежания. Особенное внимание уделила волосам, которые как будто даже неплохо подросли за эти несколько недель. И все равно в пучок их пока не собрать. Ну и что? Главное, теперь они чистые и пахнут мылом. Порядком продрогнув нагишом в холодной бане, поспешила в дом, обернувшись чистой простыней. Там было всяко теплее, хотя воздух еще не такой холодный, чтобы протапливать все поместье. Только теперь я поняла, что одежда на спинке кровати, откуда я вчера извлекла нож, была выстирана. В кофре нашла чистое и аккуратно сложенное стопкой белье. Краска залила лицо. Неужели пан Тадеуш все сделал это сам? Ну, а кто же? Ведь прислуги он не держит. Да и все это время колдун спокойно ухаживал за мной. Раньше ведь это не смущало. И все же я очень надеялась, что к нему приходила какая-нибудь прачка.

Отогнала ненужные сейчас мысли. Переоделась, постирала вещи, в которых была до того, подкрепилась тем, что нашла на кухне и наконец почувствовала себя полноценным человеком. На улице совсем стемнело.